– Ну, Василий.
– Послушай, Василий… У вас бывает, что больные сбегают?
– А где они не сбегают? Где заперто, там обязательно двери ломают. А какие проблемы?
– Сбежавших потом ищут?
– Ты чего? – засмеялся охранник. – Кто ж этих дуроломов искать будет?.. Неделю пошумят, потом рукой махнут, вроде так и было. Их тут никто не считает. Никакого учета. Хоронят и то за той оградкой… А ты хочешь, чтоб Кеша тоже отсюда дернул?
– Сколько это будет стоить?
– Не-е, я за такие дела не берусь. Тут был один у нас, Федор Иванович, так тот прямо пачками их выпускал. Потом, правда, половина сами вертались.
– Сколько хочешь?
– Вот так сразу?
– А чего волынить?.. Называй.
– Ну, варнак. – Василий со смехом почесал затылок, стал загибать пальцы. – Так, с кого начнем?.. Санитары – раз. Ночную вертихвостку… ну, сестричку… два. Бакланам в палату пивка, чтоб спали крепче, три. Ну и себя нельзя обижать. Получается… – Он снова потер голову. – Получается – штука. Это по минимуму.
– Штука чего?
– Ты думал дровяных? Не-е!.. Дровяные сейчас, как девки на каруселях: так и сигают сверху вниз. Утром слыхал, куда зеленый уже попер?
– Не интересуюсь.
– А я очень даже интересуюсь, потому как у меня пятеро. И все в рот заглядывают, мать бы их поперек. Бывает на кухне здесь кастрюльку-вторую макарон по-флотски прихвачу, так до свиста вычистят! Вроде малые, а жрут больше, чем я!
– Ладно, договорились, – прервал его Егор. – Когда?
– В выходные… Софочка на фазенде, весь остальной народ тоже в расслабухе. Тут хоть всю дурку за ворота выгоняй, никто не кинется.
– Вечером?
– Ночью. Как стемнеет. Транспорт свой имеешь?
– Пока не думал.
– А я за тебя уже подумал. Две тысячные набросишь, хоть к черту на рога оттарабанит. – Охранник выпустил очередную санитарную машину, оторвал угол от газеты, черкнул на нем. – Мобила. За сутки дай знать, иначе не гарантирую.
…Добирался Баринов до города автобусом. Автобус старый, много повидавший на своем веку, безжалостно чадящий. Пассажиров в салоне можно было пересчитать по пальцам, все немолодые. Сидели молча, отрешенно, смиренно терпя разбитую в хлам дорогу.
Егор расположился возле окна, смотрел на мокрое, не высохшее от ночного дождя поле, на облысевшие к осени деревья, на пробивающееся сквозь клочковатые тучи солнце.
Неожиданно автобус круто, по обочине, обогнал черный тяжелый внедорожник, пронесся впереди несколько метров, вдруг резко затормозил, перегородив дорогу.