– Какая дочка? – делано удивился Егор.
– Моя дочка, Маринка. К тебе в пристройку шастала?
– Ничего не слышал, спал.
– Ладно, проверим. – Хозяин прошел к большому круглому столу, махнул гостю. – Время тикает, – уставился на усевшегося напротив Баринова, – излагай.
Егор помолчал, прикидывая, с чего начать, сел поудобнее:
– Дмитрий Олегович… Зайцев. Не ошибаюсь?
– Может, тебе паспорт еще показать? – вскинул брови хозяин дома.
– Верю на слово. Вы местный? Если местный, должны знать… Был такой Иннокентий Михайлович Баринов. Человек известный. Работал в здешней филармонии.
Зайцев сглотнул сухость в горле, с насмешливой подозрительностью взглянул на Егора:
– Решил поморочить голову?
– В городе его знали как Кешу. Знаменитый когда-то музыкант. Пианист… Кеша, музыкант! Слыхали?
– Почему я должен слышать про какого-то Кешу?!
К столу подошла Наталья Петровна, поставила перед гостем сахар, печенье, конфеты, чай.
– Была еще моя мама, – продолжал Егор. – Тоже Баринова. Учительница. Правда, Бог забрал ее к себе, чтоб она рассказала Ему про нашу поганую жизнь. А Кеша, кажется, живой.
– Дима, это ведь человек, который когда-то жил в нашем доме, – заметила Наталья Петровна. – Он то ли умер, то ли попал в психушку. После него остались эти картины и весь антиквариат.
– Наталья, черт!.. Не лезь в мужское! – грубо оборвал ее муж.
– Дима, постесняйся постороннего человека!
– Ступай отсюда!
– В чем дело, Дима?
– Говорите, Кеша в психушке? – придержал обидевшуюся женщину Егор.
– Не знаю, слухи… У него еще был сын, который получил срок.
– По-моему, этот сынок как раз и сидит перед нами?! – усмехнулся Зайцев.
– Так точно, – кивнул Егор.
– И сколько отмотал?
– Почти столько, сколько вы живете в этом доме.
Со второго этажа спустилась Марина, завернутая в легкий халатик. Остановилась в дверях гостиной, прислонившись спиной к косяку двери. Зайцев бросил на нее взгляд, неожиданно спросил.
– Ночью в сарай к нему бегала?
– Ну отнесла чай, и чего? – усмехнулась Марина. – Жалко, что ли? Живой человек все-таки.
– Дима, – попросила Наталья Петровна, – давай не будем при чужом человеке.
– А он уже не чужой! – набирал обороты Зайцев, багровея лицом. – Он свой! Про дом расспрашивает, дочка чай в сарай таскает! – Он резко поднялся, широкими шагами двинулся к двери, распахнул ее. – Убирайся!.. И чтоб ноги твоей здесь больше не было.