– Мало хлопаем! Не жалейте рук, изуверы! Еще! Еще… А теперь – тихо! Ша! – громыхнула Муля. – Теперь самое главное: возможно, кто-то из вас встретит здесь свою судьбу. Я говорю это девочкам, а не мальчикам. Намек поняли? Не теряйте момента, паразитки. Вперед и с песней!
Собравшиеся дружно заржали от последних слов Мули, стали дружно и безжалостно лупить в ладоши.
– Танцевать! – басила директриса. – Никто не линяет! Танцуют, как говорится, все!
Танцевальный зал находится в спортзале через коридор, толпа повалила туда, где уже вовсю бу€хала музыка, и самые смелые, самые заждавшиеся уже вовсю зажигали, показывали свою удаль. Визжали, вертелись, орали.
Заводила всех Муля. Несмотря на габариты и возраст, она подпрыгивала чуть ли не выше всех, шлепала над головой в ладоши, подбадривала:
– Давай, давай, давай… Парни, мужики! Курсанты, герои-защитники наши! Танкисты! – Она схватила одного из курсантов, закружила вокруг себя. – Давай, не стесняйся! Выбирай невесту!.. Гляди, сколько их!
Фадеева вошла в зал почти последней. При ее появлении танцующие на миг пригасили свой пыл, невольно любуясь ею. Она была действительно хороша. Богиня. Огромные с летящими ресницами синие глаза, талию перекусить можно, а уж ноги так от самой шеи, а уж шея – длинная, изящно изогнутая, лебединая.
Она с подругами – веселой, бойкой, круглой, как бочонок с квашеной капустой, Веркой Горячкиной, и мрачной, всегда уныло недовольной Галкой Удодовой, подчеркнуто выбрала место в дальнем углу, чтоб не надоедали и чтоб было удобно отсюда наблюдать. Стояла гордо и неприступно, поглядывая на бойкое толковище.
Курсанты из училища дружной стайкой в двадцать человек сбились на противоположной стороне, шарили молодыми голодными глазами по танцующим девчонкам, шептались с интересом и своими шуточками. Двое из них – шерочка с машерочкой – не отходя от своих, стали манерно и смешно выкаблучивать. Первым к Фадеевой направился девятнадцатилетний Костя Галушкин, самый крутой из раннего выпуска, спортсмен, задирака, красавец, до неприличия уверенный в себе. Подошел неторопливо, вразвалку, чуть врасковыр ставя крепкие косолапые ноги.
– Ну, чё, Фадей, – спросил лениво, через губу, – забьемся в танце?
Арина смотрела на него свысока, снисходительно, усмехалась.
– Чё, лыбишься? – показал одну фиксу Галушкин. – Слыхала, чё сказал?