Поэтому от Чио сегодня я совсем не хотела отказываться. Брат меня прекрасно понял и больше не предлагал других вариантов. К счастью, с ним у нас была какая-то необъяснимая невидимая связь. Мы всегда понимали друг друга без долгих объяснений, иногда вообще без слов.
Любовь к театральным постановкам, операм и симфоническим оркестрам у нас была обоюдной. Ее еще в самом детстве нам привила мама. Сначала играла на фортепиано, затем брала нас на детские спектакли и представления, а позже разрешила нам с Ильей посещать театры самостоятельно. Что мы с превеликим удовольствием и делали. И даже, когда Илья уехал на съемное жилье, наша еженедельная традиция осталась.
Мы приехали довольно рано. Мы всегда любили приезжать в полупустынный театр и смотреть, как огромный зал потихоньку заполняется людьми. Выходить в антракте мы перестали после того, как поняли, что театр для многих стал не местом получения эстетического наслаждения, а местом, где можно сделать селфи, набить желудок, потолкавшись в бесконечной очереди, или втихаря выпить чего-то алкогольного.
Мы сидели в ложе на мягких красных креслах и общались о событиях прошедшей недели. А еще раздумывали о том, какой подарок нам подарить маме. День рождения у нее был еще только через месяц, но время, как известно, пролетит молниеносно. Стоило подумать заранее. Я вертела в руках билеты и не могла сконцентрироваться на том, что говорил мне брат. В мыслях крутилось что-то неуловимое. Я никак не могла понять, что именно меня мучило, навязчивой пчелой так отвлекающе жужжало в мозгу.
Погрузившись в свое сознание, я даже не заметила, что свет вокруг погас. И только, когда тишину нарушили первые звуки, я вздрогнула. Я осознала, что именно рвалось наружу.
Я как будто вернулась на несколько дней назад – в ту ночь, которая так напугала меня. Воспоминания, которые я заблокировала в своем сознании и так упорно гнала прочь, словно поглотили меня всю без остатка.
Я снова и снова переживала тревожность ночной прогулки, шок от осознания безысходности ситуации, страх обреченности, внушенный мне одним незнакомым парнем, и радость освобождения, подаренная другим.
В голове все звучали и звучали слова «Ну, чего стоишь? Пошли, если не хочешь продолжения», эхом отдаваясь в отдаленных уголках души, то и дело сменяясь другими – «Это опасно», а затем «Меня не зовут. Я сам прихожу». Калейдоскопом во мне крутились воспоминания – запах ночной прохлады, яркий свет луны на контрасте с тенью от раскидистых деревьев, ощущение опасности от наглости преградившего мне дорогу парня, непонимание происходящего при появлении второго. И бездонные карие глаза, прожигающие меня насквозь.