Глаза с горизонтальными зрачками, а
это значит, что животное травоядно. Впрочем, хрен бы с ним, с
животным.
Что же мне делать?
Спрыгну — могут возникнуть проблемы с
возвращением обратно, но и висеть как вишенка тут тоже особого
смысла нет.
Забираюсь обратно и оказываюсь в
метро.
Тут, вообще-то, полно различных
лестниц, а ещё у меня есть настоящие рельсы, которые можно спустить
и поставить как неразрушимый или почти неразрушимый мост между
двумя мирами. Верёвочку могут обрезать или выдернуть, а вот
скреплённую стыковыми болтами рельсу, дополнительно прикрученную к
чему-то сверху, просто так не выдрать. Я сторонник надёжных
решений, чтобы всегда были пути отхода, чтобы не надо было
полагаться, что какая-то тупость точно не произойдёт. Лучше потрачу
время сейчас, чем потом буду кучу времени рвать от безысходности
волосы на заднице.
Три утомительных часа я скреплял и
тягал рельсы, а затем опускал их в провал.
Высота до земли, по моим скромным
подсчётам, составляла пятнадцать метров. Убиться насмерть можно,
это факт, но если правильно приземляться, то можно обойтись
минимумом последствий. Я-то вообще могу смело падать и
рассчитывать, максимум, на ушибы.
Рельсы упёрлись в серые камни, я
прикрутил их сверху к полотну, чтобы не спёрли возможные ценители
из царства Аида, после чего начал спуск. Наконец-то,
сука...
По одной из рельс спускаюсь на камни и
поднимаю голову, чтобы посмотреть, как выглядит проход на
поверхность.
— Хм... — почесал я подбородок, увидев
крутую скалу, в отвесе которой было видно провал, ведущий к
питерскому метро.
Значит, проходы между поверхностью и
царством мёртвых — это не какие-то примитивные фэнтезийные порталы,
а органично встраивающиеся в реальность пути.
Нет, не зря протянул рельсы, потому
что по такой крутой скале будет очень тяжело подняться. Не
невозможно, но сложно.
Антилопоподобное животное смылось,
оставив на камнях редкие следы от копыт. Неважно, пока что, куда,
но важно, что тут есть некая экосистема, раз травоядные носятся по
местности. Если носятся, значит есть кто-то, кто на них охотится.
Люди? Цербер? Да кто угодно.
Оглядываюсь по сторонам, смотрю на
небеса.
В роли небес тут плотные серые облака,
пропускающие тот самый неоготичный свет, облекающий окружение в
атмосферу мрака и уныния. Смерть не должна быть лучистой и
приятной, поэтому атмосфера выдержана правильно.