— Принесите тарелку для ниток, и намочите пару полотенец, — скомандовал министр, медленно расстёгивая пиджак с каким-то загадочно довольным видом. Вера не поняла прикола, но всё равно немного расслабилась, кивнула и пошла за тарелкой и полотенцами.
Когда вернулась, он всё ещё расстёгивал пиджак, как будто это жутко сложно, чуть улыбнулся:
— Поможете?
— Хорошо, — она сняла с него пиджак, он оказался таким тяжёлым, как будто он в карманах носил гаечные ключи и плоскогубцы. Судя по тому, что ей удалось нащупать, пока она его аккуратно вешала на спинку стула, внутри были пришиты к рукавам и воротнику какие-то длинные твёрдые карманы, и в них что-то было.
«У вас там арсенал, что ли?»
Подумала и не спросила. Посмотрела на господина министра, он загадочно улыбался:
— Продолжайте.
— Сами не можете? — чуть улыбнулась Вера, он начал медленно расстёгивать верхнюю пуговицу, неотрывно глядя Вере в глаза, тихо сказал:
— А, ну да, моей госпоже нравится смотреть, а не участвовать, как я мог забыть?
Она смутилась, зажмурилась и отвернулась, глупо улыбаясь и кусая губы, он рассмеялся:
— Ну вот, ещё и отвернулись, для кого я тут стараюсь?
— Снимайте уже!
— Как вы нетерпеливы, госпожа Вероника, — укоризненно вздохнул министр, расстёгивая последнюю пуговицу: — Снимайте.
Она сняла, ощущая волну того запаха, который отпечатался на диване, на миг захотела спросить, но не решилась, обошла стол и повесила рубашку на второй стул, посмотрела на господина министра, он выглядел довольным выше крыши:
— Вы лечить меня будете или любоваться? Я понимаю, в вашем мире это в порядке вещей, но здесь приличное общество, я пришёл за медицинской помощью.
«Дзынь.»
Она всё-таки не выдержала и улыбнулась, обошла его и провела кончиками пальцев по талии вверх, до завязок жилетки, министр напрягся и чуть отдёрнулся, по плечу посыпались гусиной кожей мурашки. Вера ахнула:
— Господин министр боится щекотки?
— Не боюсь.
«Дзынь.»
— Ясненько... Я осторожно.
«Дзынь.»
Она продолжала искать завязки, он напрягался и делал вид, что совершенно ему не щекотно, пока она не нашла завязки в его руке, он их держал и продолжал упорствовать, даже когда она за них дёргала. Через полминуты она уже смеялась и обзывала его плохим пациентом, отбирая завязки силой, он сдался и позволил себя раздеть. И смеяться ей расхотелось.