Все с нескрываемыми улыбками смотрели на странного батюшку, призывающего испытать свою судьбу. Казалось, тронь его одним пальцем, он, бедолага, и рассыплется. Никто, то ли из сострадания, то ли из уважения, не решался приблизиться к отцу Иоанну, ставшему для всех другом всего за каких-то неполных двенадцать часов.
– Ну?! – Батюшка важно подбоченился, выжидающе стоя в гордом одиночестве. – Кто считает себя сильным? Выходите. Хоть два, хоть три, хоть восемь человек. Сила Духа – это великая сила. Она могёть и не такое.
Увидев сочувствие и жалость на лицах ребят, Сэнсэй пришёл на выручку отцу Иоанну:
– Давайте, давайте, не стесняйтесь, маловеры. Раз батюшка глаголет, что «могёть», значит «могёть».
С его «благословения» народ немного зашевелился. Видя серьёзный настрой Вано на спарринг, Женька подошёл к Сэнсэю и, не отыскав в своём лексиконе слов, чтобы разом выразить всё своё возмущение, протянул пару раз руку в сторону батюшки.
– Сэнсэй, ну куда?! – наконец вырвалось из его жалостливой натуры. – Я же его ненароком и зашибить могу, грех на душу ещё брать… У меня же удар…
И не находя подходящих слов, Женька с силой врезал ногой «Йоко» в ближайшее дерево, объёмом гораздо больше торса отца Иоанна. От мощного удара дерево содрогнулось и сверху посыпались сухие ветки.
– Ну, куда?! – повторил он свой вопрос. На что батюшка, оставшийся абсолютно равнодушным к демонстрациям Женьки, поповским голосом поучительно проговорил:
– Не в плоти, сын мой, сила духа человека, а в душе его. Иисус, вон, плюнул на смоковницу, плода не приносящую, она и засохла. А от твоих силёнок только веточки посыпались.
– Ладно, – напыжился Женька, готовый доказать свою правоту в деле.
Вано только того и надо было. Он оживился и как зазывала на площади стал подогревать страсти публики.
– Кто ещё хочет ощутить на себе силу внутреннего духа? Что, только он один? – указал батюшка пальцем на Женьку. – Один в поле не воин супротив такой силищи… Давайте, выходите ещё кто-нибудь, кто смелый… Настоятельно рекомендую проявить себя на полном серьёзе, бо показываю первый и последний раз.
Парни заулыбались, восприняв его слова по-своему, и больше для смеха, чем для настоящего спарринга, стали выставлять свои кандидатуры против тощего батюшки. Сэнсэй же лишь загадочно усмехнулся, а потом предупредил не то в шутку, не то всерьёз: