– Типичный Цезарь, – улыбаясь, сказал Серторий. – Такая же упрямая.
– Как ты прав! Действительно, нужно было приехать ее брату. Когда он приказывает им сделать то или это, обе его сестры бросаются выполнять! Но Квинт Педий, кажется, считает, что меня будет на сей раз достаточно. Моя задача – не забрать моего цыпленка домой, а уговорить моего цыпленка поехать домой.
– Тебе это удастся. Цезари умеют быть упрямыми, но умение повелевать твой сын унаследовал не от них. Это – от тебя, Аврелия, – сказал Серторий и вдруг оживился. – Ты поймешь меня, если я скажу, что тороплюсь. Я проеду с вами немного, но проводить вас до порога дома Квинта Педия, к сожалению, не смогу. За этим вы должны обратиться к Сулле. Его лагерь как раз между тем местом, где мы сейчас находимся, и домом Квинта Педия.
– А ты едешь к Сципиону, – заметила она, кивнув.
– Я не собирался возвращаться туда, – честно признался он, – но понял, что в лагере осталось слишком многое, с чем я не хотел бы расстаться.
Большие фиолетовые глаза Аврелии спокойно смотрели на него.
– О, я понимаю! Сципион не выдержал испытания.
– А ты думаешь, он мог бы?
– Никогда.
Они помолчали. Теперь они двигались вместе в обратном направлении. Остальные молча следовали за ними.
– Что ты будешь делать, Квинт Серторий?
– Доставлять Сулле как можно больше неприятностей. Думаю, начну с Синуессы. Но только после того, как возьму свои вещи из лагеря Сципиона. – Он прокашлялся. – Я могу проводить тебя до Суллы. Он не посмеет задержать меня, если я приеду лишь с целью показать тебе дорогу.
– Не нужно, просто доведи нас до такого места, откуда мы сможем найти его лагерь, не заблудившись. – Аврелия вздохнула. – Как хорошо будет снова увидеть Луция Корнелия! Прошло четыре года с тех пор, когда он последний раз был в Риме. Он всегда навещал меня по прибытии и перед отъездом. Это стало своего рода традицией. А теперь мне придется нарушить эту традицию. И все из-за упрямства дочери. Но это неважно. Важно то, что мы с Луцием Корнелием снова увидимся. Я ужасно скучала по его визитам.
Серторий открыл было рот, чтобы предупредить ее, но передумал. То, что он слышал о состоянии Суллы, могло оказаться просто слухами, а то, что он знал об Аврелии, – факт: она, несомненно, предпочтет убедиться во всем сама.
Итак, когда на горизонте показались земляные валы лагеря Суллы, Квинт Серторий с грустью попрощался со своей свояченицей, пришпорил коня – и уехал.