Поднявшись по лестнице, я остановился у крупной жаровни
установленной перед входом в храм, ее борта были украшены коваными
языками пламени, а сама она не несла в себе и следа накопившейся со
временем копоти. Подойдя ближе к ней и бросил в огонь горсть зерна
и вылил из фляжки немного вина. Огонь жадно принял подношение богу,
этот обряд был не обязателен, однако по рассказам путешественника
из Волантиса, проявленное таким образом уважение принесет более
теплый прием от жрецов.
Исполнив ритуал я смело вошел в помещение храма. Здесь было
пустынно и тихо, не толп людей, не настойчиво просительного
жужжания молитв и песнопений, лишь потрескивания огня, и тихий
глухой звук моих шагов.
Пройдя глубже в зал, я увидел алтарь а также человека, что стоял
немного сбоку от него и молча вглядывался в огонь.
Местный алтарь Рглора был выполнен из черного камня в форме
чаши, в которой ровным пламенем горел огонь. Такое ровное горение
было не обычным, казало что языки пламени пытаются следовать
какому-то ритму, но при этом не преодолевают определенную высоту,
как и не опускаясь ниже нее. Человек же стоявший около него
подходил под описания жреца Рглора, красные одеяния выдавали его с
головой. В остальном же это был обычный мужчина худого
телосложения, с темными волосами, и грубым казалось бы высеченным
из камня лицом.
Подойдя ближе к алтарю, но не настолько близко что-бы отвлечь
мужчину я принялся ждать, когда он обратиться ко мне первым. Не
стоит отвлекать жрецов во время общения с богами, зачастую это
чревато. Да и легенды полны примерами, когда месть небожителей
обрушивалась на непочтительных дураков. Чего только стоят
гомеровские “Илиада” и “Одиссея”, упоминающие их мстительный и
коварный нрав.
Так в ожидании, и наблюдении за причудливой игрой огня проходили
секунды, минуты, часы? Пока из транса меня не вырвал тихий, но при
всем при этом отчетливый голос.
– И что же ты увидел в пламени ищущий?
– Ничего определенного…пламя слишком переменчиво, сегодня оно
дарит тебе тепло, согревает и успокаивая после дня полного невзгод
и трудностей. На завтра же сжигает, то что ты любишь.
Максимус говорил весьма искренне, ведь сколько раз пламя костра
грело его в ночи во время службы. Но так же он и не мог забыть
пламя войны, пожирающее римские города.