– Хм.
Лукас не очень понял, о чем, собственно, речь.
– Баптисты полагаются на непосредственное общение с Богом. Кое-кто из местных католиков-пятидесятников – Клаудиа принадлежала к их числу – твердит о необходимости объединения с баптистами, чтобы вместе поклоняться Святому Духу.
– Такое впечатление, что это серьезная проблема, – откликнулся Лукас.
Почувствовав, что холод начинает пробираться под парку, он пошевелил плечами.
– Никто не станет убивать из-за этого, если только в их ряды не затесался какой-нибудь маньяк, о котором я не знаю, – сказал шериф, – Фил переживал из-за того, что Клаудиа общалась с баптистами, но они были друзьями.
– А Фрэнк дружил с Бергеном?
– Фрэнк был чиппева, – ответил Карр, потопал ногами и посмотрел в ту сторону, откуда раздавалось жужжание пилы, – Он считал христианство забавным. Впрочем, у них с Филом были вполне приличные отношения.
– Ясно.
– И что ты собираешься сейчас делать? – спросил Карр.
– Сниму номер в мотеле. Я прихватил с собой одежду на пару дней. Завтра утром составим план действий. Ты выберешь людей, а я им все объясню. Нам потребуется четыре или пять человек. Необходимо поговорить с друзьями Лакортов, с ребятами в школе, кое с кем в резервации. И я хотел бы пообщаться с теми парнями с пожарной станции.
– Понятно. Тогда увидимся утром, – Карр направился к своему автомобилю, бормоча себе под нос: – Господи, какой бардак.
– Слушай, шериф…
Карр обернулся.
– Что?
– Пятидесятники. Я не хочу выглядеть невежливым, но вообще-то… Это какие-то сектанты?
Немного помедлив, Карр кивнул.
– Нуда.
– А откуда ты так много знаешь о них?
– Я принадлежу к их числу.
Утро выдалось пронзительно-холодным. Тучи расступились, и косые ослепительные лучи солнца пробились сквозь сосны, окружающие мотель. Все тело Лукаса затекло после ночи, проведенной на короткой кровати со слишком большой подушкой. Он застегнул молнию на парке, натянул перчатки и вышел на улицу. В лицо, еще теплое и гладкое после бритья, словно пощечина, ударила волна ледяного воздуха.
Старая часть Гранта стояла на холме на противоположной стороне шоссе – маленькие серые домики с бельевыми веревками, засыпанными снегом, на задних дворах. Дрожащие столбики серого древесного дыма поднимались к небу из двухсот жестяных труб, и пронзительный запах горящего дуба разгуливал по городу, точно грязный бродяга.