Вера поморщилась:
— Давайте ближе к теме камня.
— Хорошо. Но бога именно камня нет. В империи шахтёры носят обереги от мелких злых демонов-вредителей, которые могут ходить сквозь камень и управлять рудоносными жилами, трещинами и обвалами. Каменотёсы молятся просто местным мелким божествам, они в каждой деревне свои, там полно местечковых святых, их сотни. Это в империи. В Карне за добычу руды, угля и камня, а также за их обработку, как и за все вообще ремёсла, включая гончарное дело и настенную роспись, отвечает Валханус, это бог-кузнец, его храм рядом с храмом Церати, они по карнскому эпосу муж и жена. Вы хотите в его храм?
Вера помолчала, прислушиваясь к внутренним ощущениям, но они ей ничего не подсказали.
«
Если я туда пойду, хуже в любом случае не будет.»
Она кивнула:
— Да, я хочу в его храм, — и подняла глаза на министра Шена, с долей вызова — и как вы в этот раз будете изворачиваться, чтобы меня туда не пустить?
Он отвёл глаза и посмотрел на часы, тихо сказал:
— Вы зря говорили с пожарными о шахтах, там было много разных людей, некоторые начали подозревать, что вы в своём мире работали.
— Это настолько страшное преступление?
— Это может вам сильно помешать... устроить вашу жизнь, — прозвучало так, как будто настоящий аргумент он проглотил, Вера усмехнулась:
— «Сильно помешать мне устроить мою жизнь» может явление на бал в костюме шлюхи, обжимания на балконе в театре, и слухи о беременности. Знаете, по-моему, работа по сравнению с этим — такой мизер, что ею можно пренебречь.
Министр нахмурился:
— Ваш костюм был приличным.
— Красный — цвет королевской фаворитки, его уже триста лет никто во дворце не носит, я была единственной в красном, из всех.
Он посмотрел на неё с недоверием, она поражённо рассмеялась, кивнула:
— Вы не знали. Обалдеть. Подготовка уровня «бог».
Он отвёл глаза, ответил с долей раздражения:
— У вас было приличное платье, оно было смелое, да, но приличное. В придворном протоколе ничего не сказано о фаворитке, такой должности нет.
— Я в курсе. Её упразднила королева София, и с тех пор красное никто не носит.
— Вера... — он посмотрел на неё с лёгким раздражением, которое тщетно пытался прятать за иронией: — Вы же против предрассудков?