Мои клинки покинули локти. Через минуту я очутился точно за
спиной разведчика. Спрятался за кристаллом. Нас разделяло
расстояние одного быстрого рывка. И, когда Матильда оцарапала
чужаку плечо, одновременно получив сверлом в бок…
– Сха! – я побежал!
Время ускорилось и замедлилось. Словно покадровая съемка. Шаг.
Дыхание ровное. Шаг. Я всем телом разрываю смог. Шаг.
Шершень, почувствовав опасность, полуобернулся.
Прыжок!
Удар!
Точным попаданием полосую плоть, оставив от лица до торса
глубокий порез.
– Бз-з-з! – отшатнулся качок. Желтая кровь потекла на камень. Но
подыхать он пока не собирался.
Попробовал взлететь, вновь расправив крылья.
– Кл! – успела Матильда подрезать одно из крылышек и жестко
припечатала недолетуна к земле.
– Бз... Бз... – двигались жвала на его лице, изрыгая кровь. Он
поднял голову, опираясь на сверло, посмотрел на меня. Грозно
выдавливал какие-то звуки.
Я не успел нанести решающий. Качок, переборов натиск со спины,
вскочил на ноги. Наотмашь ударил Зеленую, вновь оттеснив её. Сверло
крутилось, шершень пылал боем. О да! Даже перед лицом смерти он не
боялся, он был готов продолжать. Но вот я... Я злился. Злился на
Матильду.
Её движения замедлились, в них чувствовались страх и
неуверенность. Да, её успели ранить. И все же.
– Не смей отступать! – зарычал я на полную. – Не смей давать
заднюю! – Богомолиха повела головой, поняла мой настрой и,
переборов жгучую боль…
– Са-а! – вновь вклинилась в сражение.
Другое дело!
Неравный бой длился больше часа. Неравный не потому, что два на
одного, ох, нет. Шершень действительно был сильнее нас, даже с
жуткими ранами. Он защищался, контратаковал.
Сверло рассекает воздух. Уклоняюсь! Бью в ответ кулаком его в
челюсть – еще, еще раз!
Одно из жвал отвалилось, мои костяшки закровоточили. Матильда
вцепилась в руку врага, вытягивая её.
– Сха! – нанес я режущий сверху вниз, отсекая конечность.
Прокручиваюсь вокруг себя. Еще выпад! Клинок из локтя наполовину
входит в шею шершня.
– Бх... – захлебнулся кровью жучара.
Не отрываясь, я смотрел в его черные глаза. Там ничего не было,
просто темная пустота. Но я видел… видел, как утекает последнее.
Тот самый момент. Осознание. Принятие поражения. Ты сражался и
проиграл.
– А-а-а! – с надрывом повел я клинок дальше, и нахлынувшее на
меня чувство легкости при шаге в сторону сопровождалось падением
отрезанной головы.