Тихонько напевала я, осторожно промывая раны теплой водой.
— Машка! Проститутка! Где моя бутылка? — послышался громкий стук в дверь, от которого я подпрыгнула на месте. Отчим! Будь он неладен со своей бутылкой! — Давай выходи! Иначе сейчас дверь вынесу!
Вынесет он! Конечно. Мусор, и тот может неделями стаять в квартире, если я не выношу, а он тут дверь собрался вынести.
Я вытерла лицо полотенцем, выдохнула и открыла дверь ванной комнаты. Передо мной, шатаясь, стоял отчим. Весь заросший, помятый и с опухшим от постоянной пьянки лицом. А ведь когда-то он был нормальным мужиком, который работал, культурно отдыхал и смотрел свысока на людей, сидящих на лавочках с бутылкой.
А после смерти мамы совсем слетел с катушек. Пьет постоянно, не просыхая, но это еще ничего. Он же приводит домой всех забулдыг с района, которые не забывают что-либо вынести с квартиры, когда хозяин засыпает от перебора горючего.
— Где бутылка, я спрашиваю? — заплетающимся языком спрашивает он у меня. Прикрыв один глаз, он сощурился и ударил себя по лбу, чем вызвал у меня немой вопрос. Хотя с пьяного что брать. — А! Я понял! Это ты опять со своими хахалями по кустам лазила? А папке лекарство купить забыла!
Не желая больше слушать пьяный бред, я попыталась пройти мимо него, но отчим перегородил собой дорогу к комнате. Скандала, судя по всему, не избежать.
— Ты мне не папка! Мой отец был достойный человек, а не такое ничтожество, как ты! — зло прокричала я, хотя знала, что лучше промолчать, чтобы тот отцепился. Но тема родителей была моей болью и всегда воспринималась в штыки. — А от своего лекарства скорее бы ты сдох!
Не прошло и секунды, как я получила звонкую пощечину, от которой я отлетела до стены, больно ударившись затылком.
— Ах, ты ж тварь неблагодарная! — надвигался на меня отчим, а я, придя в себя, попыталась отползти назад. Но он напирал все больше, крича и разбрызгивая слюни. — Где же твой отец? А? Не знаешь? А я скажу! В могиле! Гниет, а то и уже сгнил, как мусор! И мамашка твоя святая там же!
— Замолчи! — срываясь на дикий крик, орала я и закрывала себе уши, чтобы не слушать его гнилые речи. —Замолчи! Замолчи!
Я сидела, не слыша ничего. Лишь качалась и шептала слова, как заклинания. Когда я открыла глаза, отчима в коридоре уже не было. Видимо, сделав свое дело, он со спокойной душой ушел заливать свою глотку дальше.