Валерия Ильинична Старосельская, которая и обычно-то не блистала ухоженной внешностью и опрятностью в одежде, в данный момент являла собой зрелище просто ужасное. Была она в потертом пальто с оторванной верхней пуговицей, которую заменяла булавка. Пальто было настолько старым и не подходящим по размеру, что оставшиеся пуговицы сидели в истрепанных петлях как-то боком, обнажая длиннющий пучок ниток, на которых они едва держались. При этом все неровности ее крупного тела отчетливо проступали по стиснутым серой тканью бокам. На ногах – боты «прощай, молодость». Огромные тяжелые кисти рук имели лилово-синий оттенок – видимо, от холода. Было заметно, что добиралась она издалека и изрядно замерзла.
Лера близоруко щурилась через очки с толстенными стеклами, в которых ее глаза, если смотреть ей прямо в лицо, превращались в две крохотные шляпки от гвоздей. Как раз в эту минуту она напряженно поблескивала своими шляпками, всматриваясь в Дьякова, будто бы видела его впервые и потому пыталась понять, тот ли перед ней человек, который нужен. Наконец она в чем-то убедилась, шумно вздохнула и наотмашь, со всей силы, на которую только была способна ее увесистая комплекция, врезала ему по физиономии. Голова Дьякова гулко ударилась о вешалку, с которой упала очередная шапка – кажется, это была тюбетейка.
Не дожидаясь от Дьякова какой-либо реакции, Валерия Старосельская саданула ему по физиономии с другой руки и, не давая голове шмыгнуть куда-нибудь в сторону, снова широко махнула правой. И снова загудела вешалка. Снова упал головной убор. Теперь это была белая соломенная шляпа, которая спланировала прямо к ногам женщины. Она победоносно пнула головной убор ногой, отчего тот подпрыгнул и покатился в комнату. Потом развернулась и вышла из квартиры, причем хлопнула дверью с такой силой, что вешалка, недобро качнувшись, рухнула на Гавриила Христофоровича, который за все это время не проронил ни одного слова, а только вращал влажными черными глазами, зажмуривая их всякий раз, когда получал очередную затрещину…
Бонн, вечер того же дня. Застолье с профессором
Профессор Адольф Якобсен был известным на всю Германию оригиналом. Рассказывали, что как-то раз он явился получать литературную премию из рук канцлера Гельмута Шмидта в необычайно экстравагантном костюме, пошитом специально для этого случая его личным другом, французским модельером Криштианом Диором, который, кстати сказать, присутствовал на торжестве. После награждения приятели распили на ступеньках резиденции канцлера бутылку немыслимо дорогого шампанского и двинулись в сторону старого кладбища, расположенного в самом центре города и известного знаменитыми захоронениями: здесь, к примеру, покоился прах безумного Франца Шуберта и его романтичной жены Клары Вик; здесь упокоилась мать великого Бетховена и многие другие знаменитые жители Бонна.