Михайла не стал применять карательные санкции класса "на
конюшню, да кнутами!" Такое воспитание редко помогает: завсегдатай
конюшни - норма поведения для отдельных человеков. Поведенческий
мазохизм проявляется. Поэтому поступили просто - начали загружать в
подводы Ерофея с семьёй и всё, что он нажил за жизнь. Только вместо
коровы денег дали, чтобы побыстрее до Воскресенского монастыря
добраться. Лошадь крестьянина впрягли, раскормленного кабанчика
упаковали, порубив на части, а птицу запихали в клетки, да в мешки.
Уж кто только не заступался за бедолагу-нарушителя, да и жена его
по грязи ползала, вымаливая у князя помилования непутёвого мужа.
Многим хотелось хэппи-энда: прощения милосердного и исправления
оступившегося мужика.
- Люди, не ждите от меня милости. Я этому семейству дал всё, что
мог, чтобы поднять их из грязи да с колен. Разве плохо жилось
последнее время? А Ерофей мне в душу плюнул, предав мой наказ. Нет
у меня больше веры в него и не будет. Пусть живёт у другого хозяина
и вволю нарушает всё, что захочет. Подарю его с семьёй и всем
скарбом монастырю, раз он сам такой судьбы захотел.
Мальцев не признавал логику "первый раз прощается", прекрасно
понимая, что дурной пример - всем примерам пример. Если кто-то не
ценит доброго отношения, то не следует за такого держаться.
Остальным же лучше понять, что жить нужно по правилам, кои озвучены
хозяином, а не по своей хитрости. Лозунги "Кинул - считается!" и
"Лохи сами виноваты!" - составляющая часть демократии, как и
безответственность, и индивидуализм, и бездумное всепрощение.
Миловать убийц, признавая их людьми, могут только неполноценные
Хомо Сапиенсы, именуемые гуманистами-либерастами. Да и то, когда
лично их такое не касается.
Ларион, взяв дружинников, отвёл микро-обоз с изгнанниками и
передал игумену. К дарственным документам прилагалось письмо от
Михайлы, где излагался целый бизнес-план о возможном
сотрудничестве. Пояснения давал Ларион, причём очень грамотно и
внятно. Настоятель попросил время на обдумывание, тем паче, что
кое-что зависело от португальского купца. На всякий случай в
Беспутку отправили толкового дьяка, разбирающегося в таких
делах.
В начале ноября Кузьма с десятком ветеранов отправился в
Смоленск. Для ускорения передвижения по грязи дали заводных и
добавили денег, чтобы покупать по дороге то, что не хотелось везти
с собой. Португалец писал, что прибудет или в Кенигсберг, или в
Ригу в зависимости от погодных условий и просил дать русских
провожатых, чтобы проще было добираться. Что ни говори, но дороги
имеют не только невысокое качество, но и изобилие прилагающейся
бюрократии. Каждый норовит нажиться на иноземцах и урвать долю от
их будущих прибылей. Денег не жалко, а вот время бесценно! Само по
себе, мотание из конца в конец Европы - дело длительное и не
хотелось его увеличивать из-за местечковых заморочек. Так что
Смоленск являлся идеальной точкой рандеву, тем более слава "тигров
Вяземского" доползла даже туда. Какой-никакой, но пиар, а значит и
подспорье в пути. Душ Сантуш, перегрузивший в Риге своё добро с
кораблей на телеги, добрался до Смоленска к первому снегу. Неделю
потратили на перегруз в сани и когда погода устаканилась рванули с
лихой поспешностью к Москве и далее.