Громов дух перевел, а мне вдруг стало так дико жаль эту Инку. Вот бывает же у человека жизнь не складывается — ну никак, и раз за разом хреначит под дых, и она и люди вокруг еще добавляют охотно.
— Вот мамаша ее и пристроила в тот военный санаторий, — продолжил Никитос. — А чё, прицел-то идеальный. Нас таких раненных, оголодавших да жизнью битых сколько через него проходило. А она смазливая, в глазках прямо слезы сочувствия постоянно, сиськи-жопка такие, что лапы сами тянутся, все при ней, вон и на ласку отзывчивая да щедрая, как ты у нас опытным путем выяснил. По-любому кто-то должен был попасться ей. Наш Петрович и попался. Да конкретно так. Я же ему сразу про то, что она под тебя ложилась, рассказал, когда он нас “обрадовал”, что жениться на ней решил. А ему похрен. Сказал мне — “я сразу понял, что она девчонка добрая”, прикинь! *бануться можно! Добрая ноги раздвигать по углам, — я резко вдохнул, сжав до скрипа руль. Гром — друг мне, спины друг другу не раз прикрывали, но вот прямо сейчас по зубам ему двинуть край как приспичило. — Я психанул, решил все про нее выяснить.
— Гром, вот не ожидал от тебя! Ходить о бабе сплетни собирать — это днище же!
— А ты рожу не криви, Горе! Это, если про свою бабу грязь пойти собирать, то гаже некуда. А когда за друга и командира, которому жизнью обязан… то это нормально, понятно?! И не сплетни я собирал, умник, а факты и сведения.
— Ага, по бабкам местным, для которых все проститутки и нарики, и мужикам, которым небось не дала, вот и оговаривали.
— Да в жопу иди! Я все еще и по официальным каналам проверил, не лох ведь.
— Не лох, а в порчу или проклятье веришь.
— Какая уже на хер разница, что это, и во что верю! Петрович в могиле, а ему было еще жить и жить. Это для тебя не факт? Он же п*здец какой крепкий мужик был, оглоблей не перешибешь!
— Все мы крепкие-крепкие, но однажды весь ресурс выходит. Причина смерти установлена?
— Ага, сердце. Но я считаю — херня.
— Считай, конечно, но против правды не попрешь.
— Еще как попрешь. Я так все не оставлю. Буду копать. Ты со мной?
“Помоги мне”, — беззвучно произносили бледные губы женщины, которой я, выходит по всему, попользовался, словно тварь какая-то. Скот пьяный! Переспал и свалил, не оглянувшись и слова даже не сказав. Кто так поступает-то?