— Угу, спасибо, — Барт старался изображать серьёзное лицо, опять пожал пацану руку, взял Эльви за локоть и повёл дальше сквозь толпу, которая разошлась в стороны и провожала их взглядами. Кто-то шёпотом спросил у главаря, в чём дело, главарь раздражённо прошипел: «Они местные», как будто это объясняло всё.
«Форма спецуры объясняет всё, крысята.»
Ему не хотелось делать им больно, хотя он знал, что мог бы, и что ему ничего за это не будет, но просто не хотелось. Даже если бы они напали, он бы их магически обездвижил и ушёл. Что-то в этой жалкой голодной банде и этом захламлённом парке было такое хрупкое и несчастное, точно такое же, как в его собственном полузабытом детстве, как будто время здесь остановилось, и только он сам вырос, а эти старые развалины потрескались от ненужности, но не повзрослели ни на миг. Эльви молчала, Барт посмотрел на неё в первый раз только тогда, когда они свернули за угол, с улыбкой спросил:
— Испугалась?
Она ощетинилась раздражением и зашипела как кошка:
— Я тут каждый день хожу, вообще-то! Меня каждая собака знает, в отличие от тебя!
— А чё в сумке, кастет? — с улыбочкой спросил Барт, она фыркнула:
— Не твоё дело!
Барт изобразил благоговейный страх и полное смирение, Эльви фыркнула, потом не выдержала и рассмеялась, Барт тоже улыбнулся, она сразу же зашипела на него:
— Чё ты ржёшь? Весело ему. Ты пришёл-ушёл, а меня теперь весь район будет неделю пытать, кто ты такой и что тут делал.
— Скажешь, одногруппник.
— Ага, уже, в форме спецуры.
— Такая жизнь, — Барт смиренно развёл руками, осмотрелся и спросил: — Тебе же по пути будет, если мы через Стрелу пойдём?
— Не особенно. Но пойдём сходим, если хочешь.
— Тебя не будут ругать, если ты задержишься?
— У меня дома нет никого, и не будет до ночи, так что без разницы. А зачем тебе на Стрелу?
— Хочу посмотреть, как там мой дом. Он на той стороне реки. Мост не развалился ещё?
— Почти.
— Но пройти можно?
— Можно попробовать. Крюк придётся сделать.
— Пойдём, время есть, — он посмотрел на часы и кивнул, — да, чуть-чуть есть. Пойдём быстрее.
Эльви кивнула и пошла быстрее, внимательно глядя под ноги — дорога была разбитая, как раньше. Барт под ноги вообще не смотрел, больше вертел головой, вылавливая призраки из прошлого — пустой фонтан на старой площади, в котором воды не было никогда, сколько он себя помнил; Гошу Каменного, он же Георг Двенадцатый — статуя венчала монумент индустриализации и была сделана из бетона на железном каркасе, её много раз пытались ломать, но она стояла крепко, как сам великий король в своё время. Барт помнил этот монумент как нечто огромное, а сейчас понял, что король был изображён в натуральную величину. Бетон кое-где разбили полностью, и из-под поверхности показался стальной каркас, он выглядел как кости, что-то вечное, что останется, когда история слижет лишнюю пыль.