— Охренеть.
— Охреневание как образ жизни, да. Всё, пришли, это мой дом, — она указала вялым жестом на одну из одинаковых трёхэтажек, точно такую же, как та, что разваливалась напротив, но пока ещё с дверями и стёклами.
Барт осмотрел тускло светящиеся окна, понимая, что там сидят при свечах, и понимая, почему Эльви делает домашнее задание в библиотеке — там не надо платить за настольную лампу. Они стояли молча, вокруг было так тихо, как будто весь город вымер.
Эльви неловко прочистила горло и сказала:
— Спасибо, что проводил.
Барт как будто очнулся, посмотрел на девушку, кивнул с улыбкой:
— Тебе спасибо, такая экскурсия классная получилась. И тетради ты обещала.
Она посмотрела на него с намёком, что кое-кто тут заврался, но если он настаивает, то она поддержит, ей не сложно, и указала глазами наверх:
— Мне надо за ними подняться, подождёшь две минуты?
— Да, конечно, — он посмотрел на часы, ахнул и завопил задушенным шёпотом: — Блин, я везде опоздал!!! Две минуты отменяются, я через минуту должен быть не здесь! Так... Так, — он быстро ощупал свои карманы, пытаясь вспомнить, в какой он одежде и какие у него с собой вещи, указал пальцем на дверь за спиной Эльви: — Зайди, и я зайду, я под небом не могу телепортироваться.
Она округлила глаза, но дверь открыла, Барт подтолкнул её внутрь, зашёл следом, сказал чётко, как доклад:
— Я смогу прийти за конспектом через два часа, ты будешь здесь?
— Да.
— Отлично. Спасибо за прогулку, прости за проблемы, я убежал, но я вернусь, счастливо, пока, — быстро поцеловал её в щёку и телепортировался в мастерскую своего учителя по артефактам.
В мастерской было светло, тепло и красиво, на чистом полу стояла новая мебель, на ровных стенах ярко горели изящные светильники, за столом сидел хорошо одетый наставник и нервно постукивал по полу каблуком, глядя на напольные часы. А у входа стоял Барт и потихоньку осознавал, что он сделал.
В груди как будто кто-то жил, кто-то безумный, кто разливал по коже кислоту и бросался на рёбра, вопя и пиная всё вокруг. Наставник посмотрел на Барта, уже готовясь сделать замечание, но увидел его лицо и не стал, а просто вопросительно приподнял брови, ожидая объяснений. Барт не мог их дать даже себе.