– Да вы куда его упрятали?
– Уж и упрятал… У меня в комнатах… Как гость, честь честью…
– То-то… а то неровен час… нам самим головы свернет…
– Вы что-то нынче, Василий Степанович, все загадки задаете…
– Да разве наша с вами здесь жизнь – не сплошная загадка?
– Пожалуй, и правда, – тряхнул Баур своей белокурой головой.
Они оба отправились в помещение Баура, жившего в Таврическом дворце.
Владимир Андреевич Петровский задумчиво сидел в кресле кабинета любимого адъютанта светлейшего и, казалось, не переменил позы с момента ухода последнего с докладом о нем князю.
«Вот тебе и карьера, вот тебе и мечты о покровительстве всесильного, о придворной жизни, красавицах… – думал совершенно упавший духом молодой человек. – Красавицы! – он вспомнил коварную брюнетку и ее жгучий поцелуй. – Попутал бес, в какую попался кашу; может, всю жизнь придется расхлебывать…» – пронеслось у него в голове.
Он чутко прислушивался к царившей во дворце тишине. Малейший шорох заставлял его нервно вздрагивать.
– Что повесил голову, камрад, – дружески ласковым тоном заговорил Баур. – И впрямь подумал, что его привезли под гнев светлейшего… На посещение красоток вечерней порой у нас его светлость не гневается: сам грешит и людям прощает…
Петровский встал и с нескрываемым удивлением смотрел на Баура и слушал совершенно изменившийся тон его голоса. Баур, нимало не смущенный, представил его Попову.
– Однако у меня от этой отдаленной прогулки разыгрался аппетит, я чаю и вы тоже проголодались? – обратился он к Владимиру Андреевичу. – Ужин теперь будет очень кстати.
Он вышел распорядиться.
Петровский и Попов остались одни.
Последний заговорил о Петербурге, спрашивал о впечатлении, произведенном им на молодого человека, и, между прочим, заметил:
– Светлейший-то завтра приказал вам явиться, но едва ли представление состоится – он заболел…
– Опасно? – с тревогой в голосе спросил Владимир Андреевич.
– Нет, но надо будет переждать несколько дней…
– Идемте, закусим чем Бог послал! – сказал вошедший Баур. – Чем богат, тем и рад!
Все трое перешли в соседнюю комнату, в которой был сервирован роскошный и обильный ужин «потемкинской» кухни.
Невольный гость отдал должную честь яствам и питьям, но надежды Баура не оправдались – он оказался очень сдержанным на язык.
За ужином решено было, что он останется у Баура, а завтра пошлют за его пожитками на постоялый двор на Ямскую.