– Просто так, – то тем более, в общей системе мироздания это невозможно.
– Берут по блату, – возразил Миша.
– По блату?
– Да!
– Так, мил человек Миша, По Блату – это и есть Система Мироздания.
И теперь представьте себе, скольким, хрен знает на кого похожим личностям мне придется Дать – и заметьте не на Лапу, а:
– Чемоданами, – чтобы вас:
– Сделать Своим человеком, человеком, имеющим у меня:
– Блат.
– Хорошо, но тогда если вам чего-то от меня понадобится – придется пла-тить.
– Разумеется, мой дорогой Миша, но не чемоданами, я надеюсь.
– Возможно, это придется делать бочками сороковыми, – обиженно ответил Миша, – ибо сопьюсь я после вашего отказа окончательно. И так-то пью часто, даже на интервью на Радио Свобода приперся слегка:
– Датым.
– На Свобода можно и датым, потому что кто там только не пил-л! Довлатов – пил, Шаламов – тоже пил, Некрасов, а эта, как ее, Синтаксис разве не пила, если не поверила двум приличным людям, что в России никто не читал книгу этого самого Некрасова:
– В окопах города Эстэ.
Или взять Бродского, разве он не пил?
– Скорее всего, нет, – ответил Миша, – только сидел ни за что.
– А разве это не одно и тоже? – Н открыл книжечку, – у меня записано, что Гулаг и пьянка – синонимы братья.
– Вот я вам и говорю, взяли бы лучше меня, а то ведь все:
– Врут, врут, врут-т.
– Почему же врут? Разве с горя не спиваются? Почему тогда вообще пьют, не от радости, надеюсь?
Медиум:
Далее, второй половине – девушке – говорят:
– Ты должна говорить голосом Басила.
– Почему не этого сивого мерина? – невозмутимо спрашивает она.
– Потому что он говорит голосом Басила.
– Вы не обидитесь, если мы скажем, – пропел неторопливо Майор, – если мы признаемся, что оказались здесь не случайно, чтобы заподозрить вас в шпионаже – несмотря на то, что вы только что вылезли из Чистого Пруда, где водолазам, в общем-то, делать нечего по определению:
– И так все чисто, – а:
– Пришли, – продолжил Маленький, – наняться на работу.
– Вы как к этому относитесь?
– Я? – Н почесал волосатой лапой волосатую грудь, и на – как показалось пришельцам, имеется в виду Мише и Германну, – шестом его пальце блеснул бриллиант – с чем-то смешанный – синим огнем. И Миша на некоторое время даже забыл:
– Чего, собственно, я просил? – И только одна мысль заняла его воображение:
– Какой огонь горячее: синий или белый? – Может быть, оранжевый?