— Куда мы идем? — оглядывалась я, стараясь увидеть невидимое и щурясь от солнечного света.
— Пусть это будет небольшой неожиданностью для тебя, — улыбался Кейел.
Мы пешком поднимались по склону, затем свернули в расщелину, прошли через узкое пространство, вновь свернули, опять поднялись. И снова у меня возникало ощущение, будто мы бродим кругами. Ближе к обеду сделали перерыв. Я отхлебнула из бурдюка не очень свежую воду, поморщилась, но вновь глотнула.
— Обед? — с надеждой спросила я.
— Пропустим, — с любопытством и улыбкой смотрел на меня Вольный.
— Что происходит, Кейел? — неуверенно усмехнулась и даже поежилась, когда любопытство в его глазах сменилось насмешкой.
— Пойдем дальше. Наверное, осталось немного, — проговорил он, потянув Тоджа за поводья.
Наверное? Он не знает, куда мы направляемся? Или забыл?
Мы брели неспешно, я постоянно оглядывалась среди одинакового надоевшего пейзажа. Хотелось поесть, попить, но воды впрок мы не набрали. Если бы я знала, что будем ходить так долго, то подготовилась бы основательней.
— Сколько можно? — спросила я, резко глянув на Кейела.
Остановилась, понимая, что все это время он наблюдал за мной, будто чего-то ждал.
— Что такое? — нахмурилась, чувствуя волнение.
— Ничего, — вновь улыбнулся он, но улыбка показалась мне равнодушной. Натянутой. — Пойдем дальше.
— Что-то ведь не так, да? Зачем я тебе, Кейел? — нагнала я его.
Ноги уже основательно гудели, а от плотной одежды хотелось избавиться. Солнце начинало сближение с горизонтом.
— Ты хорошо запомнила ночных монстров, Асфи? — склонив голову к груди, спросил он.
Его лицу шла лукавая улыбка и хитринка в глазах. Вот только сейчас они не восхищали.
— Я из-за них долго уснуть не могла, — призналась я, чувствуя першение в горле. — Почему ты спрашиваешь?
— В прошлом они все были такими же, как ты, как я, — поднял он голову, глядя на ясное небо.
— Людьми? То есть… живыми? — опешила я.
Кейел улыбнулся шире, глянув на меня, а затем кивнул. Прошел еще пару метров, наблюдая за мной. Что не так? Я оглянулась, понимая, что не понимаю этого человека. Елрех успокаивала, что он не будет меня убивать. Есть границы, которые даже правители не имеют права переступать.
— Они страдают от тоски и одиночества, моя нежная Асфи, — тон его голоса стал холодным, а ухмылку захотелось стереть. — Говорят, что они всю ночь мучают попавшего в их руки беднягу, а наутро от него ничего не остается. Он исчезает вместе с ними, чтобы ночью страдать так же, как и они. Им нравится общество живых, но живут их мученики, к сожалению, недолго. А может, в радость? Для мученика. Как ты считаешь, Асфи?