– Это для меня такая?
Кивает.
– Очень красиво. Спасибо.
Улыбаясь, поднимаю на него глаза. Но теперь почему-то он отводит свои. И моя улыбка тут же гаснет.
Когда мы пьём чай, кладёт на стол мой паспорт.
– Внутри – твоя новая кредитка. На ежедневные мелкие расходы.
– Спасибо.
– В частности, на обеды и кофе. Извини, что сегодня я об этом не позаботился.
Мои щёки вспыхивают.
– Я не пила тот кофе... – пытаюсь оправдаться.
– Ты можешь выпить кофе, если тебя угощают и тебе приятен человек, который это делает, – пытливо смотрит на меня. – Этот парень...
– Одногруппник.
– Он ухаживает за тобой?
Закрываю ладонями горящее лицо.
– Ляся... Ответь, пожалуйста.
– Наверное, – выдыхаю я.
– Это тот парень, что поцеловал тебя?
– Да.
– Ты влюблена? – в его голосе появляется едва заметная резкость.
Как можно ответить на этот вопрос?! Невозможно ответить!
– Ля-ся?
Отрицательно качаю головой. Врать мужу нельзя, да. Но правду тут сказать – неуважение к нему. Не знаю, как поступать!
– Ладно, иди... – вздыхая, нервно перестукивает пальцами по столу.
– Посуда?..
– Иди.
Я не спросила у него разрешения поехать на деловую игру. Или я должна попросить, чтобы он поговорил с преподавателем, чтобы я не ехала? И про Антона, что он едет, я должна сказать или нет? Может, ему всё равно. Он сказал: обращаться к нему как можно реже. А может – нет, не всё равно. Он же спрашивает про это... А если это его оскорбит, он может со мной развестись! Что тогда?! Как сложно! И посоветовать некому. Мама до сих пор не ответила.
Прячусь в своей комнате за шторой на окошке. Яблоко хочу... На кухне есть. Но пойти и взять я не решаюсь. Так и сижу, листая лекции, и жду, пока совсем сядет солнце.
Наблюдаю, как паркуется вишнёвая машина. Выходит Алла. В коротких шортах и откровенном топе. На высоких каблуках. Солнцезащитные очки закрывают пол-лица. В руках несколько красивых пакетов.
Через некоторое время паркуется ещё одна машина. Спортивная, низкая. Выходит Ренат.
Внутри меня всё сжимается от стыда. Не хочу встречаться с ним. От позора, что пережила, до сих пор пылает лицо.
Снизу опять приглушённо слышатся повышенные голоса. И я, как ребёнок, тревожно жду, чем это закончится для меня.
Шаги по лестнице...
Напрягаюсь. Но мою дверь никто не открывает. Выдыхаю.
Через некоторое время на улице и в комнате становится темно. Включаю ночник и опять стелю себе на ковре. И тут же гашу его, молясь, чтобы о моём существовании все забыли до утра.