Я любовалась высоким лбом, ясными голубыми глазами, соблазнительным очертанием губ и млела от счастья. Генрих зачесывал волосы назад, и они лежали в строгой прическе, прядка к прядке, как солдаты в шеренге. Мой очень красивый и строгий профессор права. Люблю тебя нежно!
Вот и сейчас он сидел, высоко подняв подбородок и, кажется, совершенно не волновался, уверенный в своих желаниях и правоте. От тепла, сжимавшего сердце, и счастья у меня чуть не закапали слёзы. За что? За какие заслуги мне, двадцатилетней девчонке, достался такой бриллиант? Да я для него... на все пойду! Все вытерплю, все сделаю, чтобы только удержать возле себя.
– Мама, не сочиняй сказки! – неожиданно засмеялся Генрих. Строгие черты разгладились, лицо стало милым, как у проказливого мальчишки. – Ты забыла, где я работаю? Да на студентках, живущих самостоятельно с восемнадцати лет, пробу ставить негде! Так и лезут в кабинет! Готовы раздеться прямо на лекции и показать свои прелести.
– О Боже! Я тебе не верю! – всхлипнула фрау Миллер. – Я понимаю, молодость, жажда экспериментов... Но жениться зачем… на этой?
– Так надо! – отрезал Генрих и прекратил пустой разговор.
Я несмело подняла глаза на жениха. С одной стороны, мне была приятна его защита, а с другой, насторожил этот металл в голосе, после которого мать сникла и опустила плечи, а отец молча опрокинул рюмку шнапса.
Что не так в достойном семействе?
Небольшие сомнения царапнули меня, когда я вышла в туалет. Следом за мной вбежала сестра Генриха, Марта, яркая блондинка с грудью третьего размера.
– Мари, покажи, – взмолилась она, глядя на меня горящими глазами.
– Что показать? – растерялась я.
– Ну, какие у тебя там штучки для привлечения мужиков.
Палец с длинным розовым ногтем ткнул в мою промежность. Я отпрыгнула.
– Ничего нет!
– Ну, не ломайся, – настырная девица прижала меня к стенке.
– Марта, ничего нет!
– Не верю! Вас же там обучают всякому.
– Где, там?
Ее осведомленность немного задела. Неужели Генрих поделился с сестрой подробностями нашего знакомства?
– Ну… не знаю. Карл сказал, что брат тебя выкупил у какой-то организации, торгующей рабынями.
Вот это номер! Еще и какой-то Карл знает. Может быть, вся Германия в курсе моей жизни, и это знакомство с родителями чистый фарс?
Открытие испортило хорошее настроение окончательно.