Кален рассмеялся.
— Да, Атэ… Это власть… — глаза его, устремлённые сейчас на огонь, блестели, отражая всполохи пламени. — Власть, которой не найдёшь даже в покоях верховного магистра… — он тряхнул головой, останавливая себя. — Что это я… Слишком много говорю, а ты устал.
Кален поднялся и протянул руку Атэ. Тот пожал предложенную ладонь непослушными пальцами.
— Я тебя провожу, — добавил Кален, подхватывая с кресла плащ.
Они вместе вышли во двор, Кален помог Атэ оседлать коня. Сплошной стеной шёл дождь, и Кален дважды спросил Атэ, не хочет ли тот остаться и переждать непогоду. Атэ лишь качал головой. Только миновав ворота замка, он смог вдохнуть спокойно. Впрочем, и эта минута одиночества оказалась недолгой. Стоило лишь Атэ выехать на мост, соединявший владения Калена с островом Душ, как в голове у него раздался встревоженный голос Нэта.
— Что там, капитан?
Атэ покачал головой, затем, спохватившись, произнёс мысленно:
— Не могу пока говорить.
— Очередная пустышка? — не унимался Нэт.
Атэ действительно было трудно сосредоточиться на разговоре. Дождь все еще лил как из ведра. Конь то и дело поскальзывался. А мысли всё время возвращались к тому, что Атэ предпочёл бы не показывать своему юному помощнику.
— Завтра. Утром, — бросил он коротко, и хотя Нэт ещё несколько раз пытался что-то уточнить, больше не обращал на него внимания.
***
Дома он оказался уже далеко заполночь. Однако стоило промокшему до нитки, похожему в эту минуту на искупавшегося в луже кота капитану пересечь порог, как стройная фигурка устремилась к нему, повисла на шее, принялась распутывать завязки плаща.
— Лана, — выдохнул Атэ, не успев произнести ничего больше.
Мечущиеся из стороны в сторону светлые косы то и дело задевали его грудь. А когда он склонил голову, выбившиеся из прически Ланы завитки начали щекотать нос и уши, ещё более усиливая смятение стража. Вот уже тонкие руки справились с застёжками камзола и принялись бороться с мокрым белоснежным жабо.
— Лана, перестань, испачкаешься и простудишься, — сказал он сурово, собрав последние силы, и отстранил девушку, удерживая её на вытянутых руках.
Лана была одета в одну лишь ночную сорочку из зелёного шёлка, уходившую в пол вдоль стройных ног. Под глазами у нее слегка припухло, выдавая девушку с головой.
— Опять не ложилась? — спросил он, бросая косой взгляд на диван, упавшую на пол книгу и беспорядочно разметавшийся кашемировый плед.