Атэ вздохнул и снова посмотрел за окно.
Война давно прошла, но шрамы её тут и там виднелись на гладкой коже империи. Они с Каленом сами были наподобие этих шрамов — неприятным напоминанием о том, что и светлые не всегда правы. Атэ давно свыкся с этой мыслью. Просто старался меньше показываться на глаза тем, кто не желал его помнить. Теперь же, побывав в тайных подвалах замка Брен Тантар, он понял, какой полноценной жизнью жил все эти годы. Капитан не знал, кто мучает его сознание больше — пленный маг, прикованный цепью, изуродованный и забытый всеми, или бывший ведьмак и верный друг, навсегда оставшийся на войне.
***
Светало. Атэ увидел, как прозрачная завеса первых солнечных лучей отражается в окнах далёкой мельницы. Дождь давно закончился, и утро обещало быть ясным. Атэ обернулся, подошёл к кровати и осторожно поцеловал Лану в висок, стараясь не потревожить её сон. Затем обошёл постель и, на минуту остановившись перед зеркалом, пригладил каштановые кудри и рыжую бороду. В такие дни он как никогда радовался ей — борода не только помогала скрыть эмоции от врагов, но и не позволяла друзьям разглядеть его болезненный вид. Лана как-то попросила его избавиться от этого чисто мужского украшения, которое, по ее мнению, старило Атэ еще больше, но он отказался категорически.
Ведьмак достал из комода новую рубашку — на сей раз совсем простую — и бледно-голубые штаны. Натянув их, накинул сверху такой же простой светло-синий камзол. Плащ ещё не высох, надевать его не хотелось, но и дома бросить было нельзя — какая-никакая, а всё же гвардия. Подумав, Атэ перекинул этот символ служения Магистории через локоть и отправился к двери. Уже в прихожей Атэ наткнулся на зевающую экономку.
— Завтракать будете, господин?
В животе у Атэ требовательно заурчало, но он лишь отрицательно покачал головой. Мысль о том, чтобы есть, сидя на солнечной веранде, пока незнакомый, но теперь уже подопечный ему чародей сидит в кандалах голодный и израненный, вызывала отвращение. Он торопливо вышел на улицу, не дожидаясь, пока Карти начнёт его уговаривать, но у коновязи остановился. Ехать верхом не было сил. Бессонная ночь давала о себе знать. Пройдя пару домов вдоль улицы, он остановился на перекрёстке и привлёк внимание извозчика.
— До Острова Стражей, пять монет, — бросил он.