– Понимаю… Но, к сожалению, пока ничем не могу помочь, – с сочувствием сказал комендант и беспомощно развел руками. Затем пояснил: – Часам к четырем-пяти дня все рассосется, и, надеюсь, тут же отправлю всех вас до Павлодара, а там пусть эти… – он жестом указал на морячка и его команду, – пусть они там павлодарского коменданта маузером стращают.
Окружение морячка напряженно ждало, чем закончится этот разговор.
– Ну что ж. Подождем, – спокойно сказал Кольцов и тем самым обезоружил крикливое окружение морячка.
– Во! Видали! Люди сразу всё поняли, – сердито взглянул на морячка комендант. – А ты…
– А у меня три вагона продовольствия, – огрызнулся морячок.
– Продовольствие – не патроны, – сказал комендант. – В империалистическую мы больше всего за боеприпасы беспокоились. Без боеприпаса верная смерть. А без продовольствия…
– Да не протухнет твое продовольствие, – поддержал коменданта Гольдман и тут же спросил: – А скажи мне, Андрей Степанович, не найдется ли в твоем хозяйстве приличного пассажирского вагона. У меня народ измотан недосыпами. Хоть бы в дороге отоспаться…
– А вот с этими горлохватами и поедете, – мстительно указал комендант на морячка. – У него всего двенадцать человек, а занимает не по чину весь спальный вагон.
– Но-но! Полегче! Горлохваты! – взъерепенился морячок. – А насчет вагона, то нам с посторонними нельзя. У нас секретное донесение… На нем пять сургучных печатей.
– А они – из ЧК, – убедительно произнес Андрей Степанович, кивнув на Кольцова и Гольдмана. – Они до всех секретов допущены.
– Насчет ЧК надо бы ещё проверить! – высказался кто-то из окружения морячка.
– Во-во! А то часто такие фармазоны[3] случаются. Один поляк когда-то себя за российского императора выдавал. Проверили, а при нем никаких документов, – поддержали моряки своего сотоварища.
– Вы б, граждане, документы предъявили. Чтоб никаких сомнений, – вежливо попросил морячок.
– Документы! – дружно поддержали его свои.
– Насчет документов не возражаю, – согласился Кольцов. – Время военное, – и достал из бокового кармана своей кожанки удостоверение. Морячок бегло его просмотрел, протянул пожилому товарищу. Тот, прежде чем принять его, старательно вытер руки о полу шинели и приладил на носу очки. Лишь после этого взял удостоверение, прочитал:
– Пол-но-моч-ный пред-стави-тель ВЧК! – и, восхищенно покачав половой, повторил: – Полномочный представитель! Скажи, пожалуйста! И круглая печать! Всё чин-чинарем! Это вроде как товарищ на все имеет полномочия. Может в печь тебя сунуть и пепел не востребовать!