На следующий день принц тяжело заболел. Через неделю он уже не вставал с постели и самые лучшие доктора, съехавшиеся со всего королевства, только разводили руками, принцу не помогало даже колдовство старой бабушки русалочки. Никакие лекарства не помогают от меланхолии, говорили они, принца просто нужно развеселить. Но для принца это было самое недоступное лекарство из всех существовавших на свете. Ещё через неделю принц умер. Король и королева были безутешны. Особенно король – для него было разрушено всё: принц, его единственный наследник, был мёртв, и умер он от того, что сам король считал смешным, а может быть и вовсе не существующим – от любви. «От любви случаются болезни потешные, для анекдотов», – любил говаривать король, услышав эту фразу от одного придворного министра-администратора, как-то служившего у него. Королевство после его смерти юридически переходило к русалочке, а фактически к царю Тритону. Внуки его, которых он так часто представлял бегающими по бальной зале, никогда не станут королями. Его династия прервалась, и сам он так и будет сидеть, как сейчас, один в пустой бальной зале и ждать своего часа.
В залу зашла Русалочка.
– Почему ты не плачешь? – спросил король.
– Мы не умеем плакать…
– Довольно притворства! Ты принесла нам только несчастья.
Русалочка, прежде склонившаяся в поклоне, выпрямилась, и гордо посмотрела на короля.
– Я? Это что – я убила принцессу? Это я говорила, что она принцу не пара, потому что её королевство слишком мало? Это вы, вы с Тритоном убили принца! – крикнула русалочка, – вы, из-за своих дурацких государственных интересов, из-за своей дурацкой… воли к власти… Мы все его убили…
Русалочка успокоилась и, подойдя вплотную к королю, наклонилась над ним и, глядя ему прямо в глаза, прошептала: – Он единственный из нас, кто достоин был жить, и он единственный из нас, кто умер.
Король ничего не мог сказать, в горле у него стоял ком. Он знал, прекрасно знал, что русалочка права. Абсолютно, каждым словом права.
На следующий день перед восходом солнца русалочка пришла к морю и села на большой камень, стоявший в воде недалеко от берега. Она смотрела на море, которое когда-то было её родным домом, на красную полоску горизонта, предвещавшую скорый восход. Русалочка вспомнила, что где-то, когда-то, в другой жизни она была совсем не такой. Она любила искренне, любила глубоко. И пусть ведьма отрезала тогда у неё язык, и пусть каждый шаг тогда причинял ей боль, а самую большую боль причинил принц, женившись на своей возлюбленной принцессе. Пусть это всё было нестерпимо больно, но она была чиста и любила от всего сердца, а не выстраивала какие-то шибко хитрые и умные, а оттого ещё более глупые политические партии и ходы. Почему она так поздно вспомнила это?