—
Мама, ты же знаешь прекрасно, что нам с Риткой не нужен никто. Нам и одним
хорошо, — сама не знаю, почему в моем голосе столько вины. Будто я и правда
должна ее чувствовать от того, что не хочу иметь рядом мужчины.
—
Это тебе сейчас кажется так! А год пройдет? Два? И дальше-то что?! Подумала бы
о ребенке, Дарья! Пока она маленькая, легче привыкнет к новому папе!
—
У Ритки есть папа! — вырывается у меня против воли, а в горле уже стоит ком.
—
Да? И как его зовут, интересно? Ты даже нам имя ни сказала ни разу, а Ритке
дала отчество деда. Какой он отец, если ты сама не хочешь, чтоб дочь о таком
что-то знала?!
Слова
мамы жалят больно как пчелы.
А
их подтекст так и вовсе засядет в моей голове на долгие недели вперед. Плавали,
знаем.
Я
делаю пару глубоких вдохов и через силу натягиваю улыбку. Касаюсь маминого
плеча.
—
Давай в другой раз обсудим все это? Пожалуйста. С Василием тебе придется
поужинать самой. У меня голова раскалывается и…,
В
глазах мамы вспыхивает праведный огонь гнева.
—
Даша! — шипит она разгоряченно.
—
Ничего страшного, Даш, — прерывает нас вышедший из кухни гость. Должно быть,
он, как и я, стал заложником ситуации. И свято верил, что я действительно желаю
знакомства. — Мне и самому уже надо идти.
—
Васенька, погоди, давай может чайку еще, а? — в миг поменявшийся, обманчиво
елейный голос собственной матери выглядит совсем уж фальшивым.
Мои
щеки заливают стыдливые пятна. Как-то неловко вышло с этим Василием.
Я
кошусь на воротник его белой рубашки, торчащий из-под теплого свитера. Ловлю
взгляд, переполненный молчаливыми оправданиями.
—
Извините, Марья Георгиевна, но мне правда пора.
Сухо
попрощавшись, Василий стремительно покидает квартиру.
—Ну
вот! — укоризненно качает головой мама. — И чего ты добилась? Больше он не
придет!
—
Наверное я бы расстроилась, если бы приглашала его! — вскипаю, не в силах
сдержаться. — Как и тебя..., — договариваю тихо, потеряв тормоза.
Лицо
матери вытягивается от удивления.
—
Мам! Я не то имела в виду…
—
Вот! — она гневно тыкает указательным пальцем мне в грудь. — Вот до чего
дожила! Родная дочь мне в моей же квартире не рада!
—Ма-ам,
это не так… День был тяжелый, прости, — сдавленно говорю, потому что за свои
слова становится стыдно до одури. Как я могла ляпнуть такое?