Зато начал возвращаться слух, и Нестеров расслышал отдалённые
орудийные выстрелы. А ещё в головных телефонах раздался голос
Овечкина.
— Товарищ поручик, хрен с ними, с пушками, главное, танки
приголубьте, а то пехота за ними тянется.
— Понял тебя, Сидор Матвеевич, — прохрипел в ответ Нестеров и
уже Туникову: — Бронебойный!
— Есть бронебойный!
Следующим выстрелом он подбил танк, ударив точно в лоб. Потом
достал ещё одного. Попали и в них. И на этот раз калибр явно не
маленький. Нестеров уже настолько привык к то и дело обдающему его
могильному холоду, что уже и не понимал, откуда вообще исходит
опасность, от танков с откровенно слабыми пушчонками или от более
опасных полевых пушек.
Поэтому ничего удивительного, что не успел среагировать на
привет от артиллеристов. Более серьёзный калибр и ударил куда
весомей. Прилетело так, что Нестеров даже сжал виски, силясь
понять, не раскололась ли голова. Все же когда долбят только в
башню, где ты и находишься, оно куда чувствительней, чем при
попаданиях в корпус.
Рука потянулась к пульту пуска дымовых шашек. Два хлопка, один
за другим, и пара гранат вылетела из мортирок, оставляя за собой
дымный шлейф. Упали на землю и, кувыркнувшись, замерли, испуская
густые молочно-белые клубы. Дым штука обоюдная, с одной стороны,
прикрывает от противника, с другой, скрывает и его от тебя. Зато у
них появилась возможность немного перевести дух.
Впрочем, пара танков справа осталась в поле зрения.
— Игорь, бронебойный!
— Есть бронебойный!
— Выстрел!
Короткий росчерк трассера ткнулся точно в лобовую плиту и…
Срикошетив, улетел куда-то вдаль. Виктор даже замер на мгновение от
неожиданности, помедлив с отдачей команды на перезарядку. Тот самый
редкий случай. Ну надо же.
— Бронебойный!
— Есть бронебойный!
— Ну, мать твою! Выстрел!
И на этот раз трассер, ткнувшись в броню, исчез, проломившись
сквозь преграду. Второго подбил вообще без труда. Потом ещё и по
пехоте отработал парой осколочных. Причём весьма удачно, ранив и
убив порядка десятка человек. В вооружённых силах ДВР за подобное
безграмотное поведение в бою и столь серьёзные потери с командира
взвода спросили бы со всей строгостью. А вот в армиях других стран
такое в порядке вещей.
Вновь его обдало могильным холодом, но на этот раз он и не
подумал делать какие-либо допуски на стойкость брони. Звук
пикирующего самолёта донёсся как сквозь толстый слой ваты. Но
спутать его Виктор не мог ни с чем. Он въелся в его память ещё во
время шанхайских боёв. И хотя будучи приглушенным контузией,
клапанами шлемофона и войлочным противоосколочным подбоем он звучал
не так страшно и зубодробильно, Нестеров прекрасно осознавал
исходящую от него опасность.