Четыре грузовика, оказавшись под прицелом почти трёх десятков
стволов, шесть из которых оказались пулемётами, были расстреляны в
упор. Пулемёты били на расплав стволов, длинными очередями
прочерчивая кузова грузовиков противника из стороны в сторону.
Стрелял и Вильгельм. Он с остервенением жал на гашетку, пройдясь,
вначале, по кабине головного грузовика, а потом, перейдя и на
кузов.
Вскоре, «улитка» закончилась, и пулемётчик, при помощи своего
второго номера, и, по совместительству водителя, оперативно зарядил
ленту. Вновь открыл огонь.
Всё было кончено буквально через полминуты. Когда из кузовов уже
никто не пытался выбраться.
-Прекратить огонь! Всем превратить огонь! – Хрипло орал
лейтенант Крамер, пытаясь остановить беспорядочную стрельбу. Вскоре
к нему подключились унтера и фельдфебели.
Наступила тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием германских
солдат, ещё не привыкших воевать, и, негромким урчанием двигателей,
которое скоро прекратится.
-Примкнуть штыки! Проверить поле боя! Собрать оружие! Мотоциклы
на дорогу! – Лейтенант Крамер продолжал отдавать распоряжения.
Несколько разведчиков, примкнув штык-ножи к карабинам,
приблизились к месту побоища. Кто-то начал оттаскивать в сторону
трофейное оружие. Водители же поспешили к своим спрятанным в
укрытиях железным коням.
Ещё около часа разведчики провозились на дороге. За это время
многие успели испачкаться в крови. Были те, кто решил украсить
своим внутренним миром близлежащие кусты. Среди последних оказался
и Вильгельм Вебер.
Среди расстрелянных поляков, троим чудом удалось выжить.
Наверное, они просто попадали ничком вниз, сразу же, как только
услышали стрельбу, чем и спасли себе жизнь. В надежде выжить, они
сами и сдались, подняв руки.
Один из разведчиков, осмотрев в измазанные кровью лица поляков,
снял с пояса свою фляжку с водой и бросил её пленным, жестами
показал, чтобы они умывались. Польские солдаты что-то залопотали в
благодарности и аккуратно, экономя воду, начали умываться.
Одной фляжки с водой не хватило. Кто-то из разведчиков бросил
пленным ещё одну. Потом третью.
Через десять минут все трое предстали перед лейтенантом
Крамером. Короткая попытка допроса оказалась бессмысленной. Никто
из поляков не говорил по-немецки, а германские солдаты не могли
говорить по-польски.