Тот улыбнулся. Такой странной улыбкой. Я взглянул на Большого
Быка. Коппера. И всё осознал...
– Смотрите на него! – усмехнулся Большой Бык, сбросив все маски.
– Кажется, до тебя дошло, друг?!
Он засмеялся. Вместе с ним Падре. Коппер виновато отводил
взгляд. Умника я не видел. И если часть наблюдателей не понимали:
что происходит, то дон Грасси не сдерживался в надменном смехе.
Хохотал так, что щёки дрожали. Из глаз бежали слёзы:
– Твой план не удался, Змей! – прохрипел он, вытер глаза и
захихикал ещё громче. – Лучший вор, говоришь?! А попался, как
какой-то сосунок!
Он откинулся на спинку стула, тяжело дыша.
– Предатели. – прошептал я, не в силах в это поверить.
А может, это всё уловка? Мои ребята не могли меня предать, когда
мы через столькое прошли!
– Коппер, скажи что-нибудь, – сглотнул я.
Но тот, не оборачиваясь, едва слышно ответил:
– Прости.
Я замер. Не хотелось ни дышать, ни говорить. Мои друзья. Мои
братья кинули меня. И жить мне осталось несколько секунд. Новость
такая внезапная, что я даже не успел её обдумать.
– Пустить ток! – приказал Большой Бык.
Умник поправил длинную резиновую перчатку и, взявшись за
рубильник, дёрнул вниз.
Всё вокруг скрылось в ярком свете. Я слышал смех, под который
меня провожали на тот свет… но вместо света почему-то показалась
тьма.
Вернее, темнота. Да. Так темно. А ещё болит голова и тошнит.
Кто-то трогает мой нос? Что происходит?
Открыл глаза, и тут же зажмурил их. От яркого луча стало ещё
хуже, глаза будто выдавливало изнутри. Как с похмелья, только в
разы неприятней. Не пил лет двадцать, но всё ещё помню это
состояние. И почему мокрый правый рукав и нога? Я что, лежал в
луже?
Открыл глаза снова, но уже помедленней. Так мутно. Почесав
ресницы и проморгавшись, сфокусировал зрение.
Чёрный грязный кот посмотрел на меня жёлтыми глазами и обнюхал
ещё раз.
– Выглядишь ещё хуже, чем я, старина.
– С каких пор коты говорят, – простонал я, чувствуя, как трещит
башка. – Да и какое тебе дело, как я выгляжу?
– Да я здесь.
Кот сбежал, юркнув за бак с мусором. А возле этого бака сидел
бомж в ободранных штанах и почему-то в новеньком красном пиджаке на
голое тело.
– Думал, ты сдох, – равнодушно сказал он. – Я бы точно от такого
помер.
Он указал грязной рукой на лежавшую рядом со мной треснутую
биту. Это ей мне по башке дали? Похоже на то. Голова будто на две
части треснула. Я потрогал затылок и посмотрел на пальцы. Кровь.
Нихренова мне вдарили. Ещё и пинали, судя по следам подошв на
когда-то белой рубашке. Выходит, меня вырубили, отпинали, после
чего оставили валяться в грязной луже подворотни.