— Что? — недоуменно захлопала ресницами принцесса.
Вздохнув, взялся двумя пальцами за тонкое лезвие, без труда выдернув кинжальчик из рук девушки. Отшвырнул куда-то в дальний угол.
Проводив полет оружия взглядом, Ваэлла возмутилась:
— Это семейный агтефакт года Мигта! С ним нельзя так обгащаться! — зло сузила она глаза.
Хоть в спальне и царила темень, это не слишком-то мешало нам обоим. Уверен, принцесса Айоснарийская видит в темноте не хуже фелиса. Ламеянские корни дают о себе знать. Она и кровушкой поди не брезгует, судя по зло оскаленным клычкам. Того и гляди, в глотку вопьется!
— Позволь поинтересоваться, и что же семейный артефакт рода Мирта делает в моем дворце, Вэлли? Не помню, чтобы разрешал приносить сюда столь опасные вещи.
Принцесса не нашлась, что ответить и сменила тему, вернувшись к изначальному разговору:
— Теперь ты мой и только мой, Агги! Повегь, все это гади нас! Я не позволю тебе отвеггнуть меня и нагушить мои планы!
Кажется, она и сама не осознала, что чуть ранее упомянула о Фриденвелте, который они с папашей пожелали прибрать к рукам под предлогом нашей свадьбы. А меня, значит, привязать и вертеть, точно бык хвостом? Хитро!
Захватчики под предводительством мятежника Эакима Гарлифа, не жалея, проливали кровь, пытаясь удержать отнятую у моего нерадивого отца землю. Мне пришлось рано повзрослеть, чтобы обрести крылья и показать, кто здесь истинный правитель. Шла война, и это было почти честно. И тут на тебе! Пожаловали хитроумные айосанрийцы, со своими коварными замыслами по захвату Фриденвелта, когда я уже сделал всю самую грязную работу. Угу.
— Вэлли, — вкрадчиво заговорил я, едва сдерживая клокочущую в груди ярость. — А ты знала, что заклятие единения судеб действует в обе стороны?
— В обе? — глаза девушки удивленно распахнулись.
Похоже, это для нее стало новостью.
— Угу. Как только я выполню свою часть ритуала, мы навсегда будем вместе.
Нарочито раздевающим взглядом уставился на ее грудь, а затем резко повернулся, подминая под себя беззащитную принцессу. Ваэлла удивленно пискнула, оказавшись в невыгодном и весьма щекотливом положении. И, похоже, слегка запаниковала.
— Нет! Ты не посмеешь! — от возмущения она захлебывалась воздухом.
Наклонился к самому ее уху:
— И кто же мне помешает? Ты по доброй воле пришла в спальню мужчины, должна осознавать последствия.