Маргарита
села на кровати и ослепительно улыбнулась.
–
Присоединяйся, – ответила она, вытирая губы ладонью.
–
Обойдетесь! С чего вдруг?
– Давно
хотела. Девка сочная, непорочная. А тут такая оказия.
И
Аммосова рассмеялась, Танька же густо покраснела.
– Будет
отрицать, но ей понравилось. Своему Аслану подскажешь теперь, как
даму к благодати привести, да и сама теперь догадаешься, как мужу
своему удовольствие доставить можно.
Марго
сознательно смущала девушку, делала это цинично, но не зло. Меня же
интересовали больше результаты ее манипуляций с медицинской, а не с
амурной стороны, и тут подруга порадовала:
– Чиста и
невинна наша Татьяна теперь. И девица теперь, и ребенка понести
сможет. Родит легко, думаю, если такое случится, то я сама приму
роды. Что, Танька, бывает от лабуты польза?
– Бог
спаси Вас, госпожа Маргарита!
Мещанка
Иванова, еще не пришедшая в себя, вдруг осознала свое счастье. Она
теперь – свободная женщина, которая скоро выходит замуж за любимого
мужчину, искалеченное лоно ее полностью излечено, так еще и
таинство первой брачной ночи соблюсти получится!
– Пойдем
чай пить, – предложила я конфидентке. – Или покрепче
чего.
Таня
попыталась встать, но ноги ее держать отказались. Ощущения для
девичьего тела оказались совсем новые, ведь вряд ли бывший ее
хозяин в жестокости своей заботился об удовольствии своей
«серальки».
– Лежи
пока, отдыхай, а то всю работу мою попортишь! – велела Марго
горничной.
Я
кивнула, подтверждая приказ. Перечить Татьяна не стала, с волей
своей она пока не смирилась, и продолжала полагать себя моей
служанкой. И, кстати, надо составить с ней правильный договор, в
котором определить ей жалование и назначить своим поверенным в
делах домашних.
С Марго
мы устроились в гостиной, и я сама разлила по хрустальным рюмкам
сладкое, тягучее вино с португальских островов. Подруга снова
раскурила японскую трубочку, наполнив залу ароматом
табака.
– Хороша девка, закрутила бы я с ней
запретную любовь, – хмыкнула Аммосова. – Поначалу шевелиться
боялась, а после сама нужные места подставляла.
–
Воспользовалась, – высказала я легкий упрек.
– Не
только, Шура, не только. Я пока озаряла ее, поговорила. Перекручено
у Таньки нашей в лоне было все отвратительно, не забеременела бы
она никогда, но дело не только в этом. У нее в голове живет страх
перед соитием, больно уж зверски с ней обходились. А я ей показала,
как оно бывает на самом деле, какое счастье может принести тебе
любимый человек, если даже лабута Аммосова так хорошо сделала.
Давай поднимем наши, – Марго посмотрела на свет сквозь свою рюмку,
– бокальчики за счастье Татьяны Ивановой, будущей
Бетрозовой.