Я вышел из дома и неспешно побрел в
нужном направлении, стараясь держаться в стороне от проносившихся
всадников и карет. Перейдя по мосту через Сену и миновав городские
ворота, я углубился в бесконечные парижские улочки, которые
постепенно узнавал все лучше и лучше.
Меня уже не тошнило от запахов
вокруг, я постепенно привыкал и к людям, к их манерам и привычкам,
к их одеждам, к нынешней кухне и напиткам. Я вживался в этот век,
но пока не понимал, нравится ли мне это.
Я попытался пнуть крысу, нагло
перебегавшую дорогу прямо передо мной, но она ловко увернулась и
нырнула в один из подвалов, просочившись между решетками.
На одном из перекрестков я
остановился, чтобы пропустить богато украшенный портшез, который
несли двое рослых слуг в желто-зеленых ливреях. За портшезом чуть в
отдалении бежала собака. Шторки были плотно задернуты, и пассажира
я видеть не мог. В тот момент, когда портшез проносили мимо меня,
одна из штор слегка отодвинулась в сторону, и мне показалось, что
внутри мелькнуло женское лицо.
И тут же в окне появилась изящная
рука, с зажатым между пальцами платочком. Пальцы разжались, и
платочек взлетел, несомый ветром, но пролетел недалеко и упал на
грязную мостовую.
Решив, что парижские мостовые, и
правда, не могут быть вымощены батистовыми платочками, я быстро
приблизился и поднял его, едва опередив пса, который тоже
заинтересовался упавшим предметом. К счастью, платочек не
испачкался, напротив, от него весьма приятно пахло духами, и по
краю были вышиты две буквы: «R» и «L».
Я помчался вдогонку за портшезом,
который уже успел свернуть за угол. К счастью, слишком далеко они
не ушли. Коротким свистом я привлек внимание слуг, они
остановились, опустив портшез на землю. Я деликатно постучал в
окно, и шторка отодвинулась, показав мне единственную
пассажирку.
Милое, слегка бледное личико, с чуть
припухшими, словно после сна, плотно сжатыми губами, аккуратным
носиком, вьющимися светлыми волосами, и карими миндалевидными
глазами.
- Вы что-то хотели, сударь?
Я замер на месте, не в силах
шевельнуться. Я знал ее! Я видел ее лицо много раз, часами изучая
каждый нюанс, малейшую деталь, каждую мелочь, пытаясь проникнуть в
ее душу и понять, что она думала, что чувствовала, чем жила.
Вот только один момент… я знал ее,
хотя никогда не видел прежде.