– Какой вопрос? Вести самолёт я не смогу, но стрелять сумею. –
встал на дыбы Юрий, когда Антон поднял вопрос о кандидатуре
стрелка.
– Извини, Юрий, но ты не сможешь. – решительно пресекла его
сопротивление Ирина. – У тебя переломана грудина, незажившие
тяжёлые раны, поэтому отдача пулемёта просто тебя убьёт. Стрелком
сядем я или Лариса. Правда, мы стрелять не умеем. Из нагана и из
винтовки мы стреляли, это да, даже нормативы сдавали, но это было
давно, ещё в институте.
Лариса сидела несколько отдельно, мрачно исподлобья глядя на
Антона. Очевидно, она его в чём-то заподозрила, так иногда бывает
после тяжкого душевного потрясения. Чаще такие надрывные состояния
рассасываются сами собой – нужно лишь время, но в текущей ситуации,
когда опасность и не думала отступать, когда вслед за уже дохлыми
насильниками, в любой момент могут прийти другие, а германская
армия очень велика, стресс всё усиливался.
Женщина никак не могла отделаться от гадливого отношения к самой
себе, от ощущения, что все вокруг её презирают за сам факт насилия
над нею. Умом она понимала, что подобных мыслей у Инны и Юрия не
возникало даже на мгновение, а вот этот непонятный Антон… Непонятно
что у него в голове. И непонятные приборы, которые Антон применял,
в том числе и для её лечения удивляли, нет, скорее возмущали. Когда
Лариса увидела выползающую из её тела горошину, чем-то похожую на
паука, она чуть с ума не сошла от отвращения. Её скрутили рвотные
позывы, но блевать было нечем – до пленения они не ели два дня, а в
плену их, конечно же, не кормили.
Проклятую горошину, она хотела зашвырнуть куда подальше, но
Ирина силком отобрала её, тщательно отмыла водой и бережно
поместила в неизвестную, странную коробочку, из непонятного
материала.
Наконец Лариса, как ей показалось, подобрала слова, чтобы
выразить свою неприязнь к Антону:
– Зачем ты нас спасал? Небось, сам хочешь нами
воспользоваться?
Сказала, и вдруг её саму пронзило понимание абсурдности и
несправедливости обвинения, брошенного в лицо незнакомому
человеку.
Присутствующие замерли. Юрий густо покраснел, выпрямился, и
хотел бы что-то сказать, но слова застряли в глотке. Ирина
вскинулась:
– Лариса, что ты такое несёшь! – тонко вскрикнула она и
заплакала.
Один Антон остался спокоен: произошел обычный нервный срыв, он
видел подобное тысячу раз, правда, не с людьми, а с его любимыми
летающими рептилиями. Драконица загнанная в угол, способна искусать
кого угодно, даже членов собственной стаи, даже собственных
детёнышей. Но удали опасность, создай благоприятные условия, и
ящерка опять вернётся в привычное добродушное состояние. Лариса
организована куда сложнее рептилии, да ведь и опасность никуда не
делась, но зато ей можно объяснить суть происходящего.