Дома Вика не находила себе места. На звонки Бориса не отвечала.
Первое время постоянно приближалась к зеркалу, закрывала лицо
руками и отходила в слезах. А потом что-то сломалось внутри. Она
легла на кровать и почти не вставала. Было похоже, что у девушки
начиналась депрессия.
Мама же считала, что депрессия в такой ситуации — это лучше, чем
видения с того света, поэтому с пониманием относилась к дочери и
ждала, пока все пройдет само собой. Но прыщи не проходили,
депрессивное состояние усугублялось, а неожиданный визит и вовсе
заставил Вику снова пережить стресс.
Однажды днем в дверь позвонили. Наталья Владимировна разглядела
в глазок улыбающееся лицо рыжеволосой девушки, которую раньше не
видела, приняла ее за однокурсницу дочери и впустила. Как только та
попала внутрь квартиры и Наталья Владимировна позвала дочь,
случилось нечто невероятное. Вика задрожала, побледнела, выскочила
на балкон и дернула оконную ручку так, что чуть не сломала ее.
Рыжеволосая Варька улыбалась все шире и шире, наблюдая, как Вика
пытается выскочить из окна, и как мама пытается ту удержать.
Зеленые глаза сверлили Вику насквозь. Потом гостья резко
побледнела, развернулась влево, раздула ноздри и, щелкнув языком,
пошла к выходу.
– Что с тобой, дочка, – вытирала пот со лба дочери Наталья
Владимировна, которая после ухода гостьи опять беззвучно легла на
кровать и почти не шевелилась.
– Мам, это Варька, я для нее отворот хотела сделать на Бориса.
Она сейчас сказала, что не даст мне жизни, и прыщи – только
начало.
–Как же она сказала, дочка? Она же ни звука не издала.
– Нет, мама она в голове без слов со мной говорила. А потом
появилась бабка Анисья, и велела к бабе Насте съездить. А Варьку
прогнала.
– Моя хорошая, скоро все закончится, точно закончится. Ты
поправишься. Обязательно. И эти призраки перестанут приходить, –
зашептала Наталья Владимировна, вытирая слезы.
Потом она долго сидела рядом с дочерью, гладила ее по волосам, и
задумчиво смотрела на книжный шкаф. В какой-то момент ей стало
понятно, что пришло то самое время, о котором говорила Анисья,
когда принимала роды у Натальи Владимировны двадцать лет назад, и
новорожденная Вика задыхалась у ее груди.
Наталья Владимировна подошла к полке, достала книгу в обложке из
газеты двадцатилетней давности, влажной тряпкой вытерла пыль и
положила книгу в сумку.