– Что ты опять натворил, мой мишка Гризли?
Со стороны может показаться, что мы любовники. На самом деле,
между нами очень тёплые родственные отношения в немного фривольном
стиле – так сложилось.
Когда-то она играла мою фальшивую невесту. Сейчас я отдаю долг –
играю её молодого человека. В третий раз отдаю. Долг перед Женей –
он такой, безразмерный. Но я не жалуюсь. Поражаюсь: почему ни
одному из воздыхателей не приходит на ум проверить Женину
родословную?
С другой стороны, раньше любовь между кузенами и кузинами была
нередкой. И вообще мне нравится ухаживать за Женей – я только что
это понял, уловив на себе Ликин взгляд. Это триумф. Песня песней
царя Одинцова. У неё, судя по всему, тоже не всё ещё заржавело ко
мне. Я бы ей отомстил. Отомстил так, чтобы на всю жизнь запомнила.
Я мстительный. Жутко. Мстил бы и мстил…
– Ты куда смотришь, медведь? – незаметно наступает острым
каблучком мне на ногу Женька. Это больно. Я мужественно выдерживаю
её коварную шпильку. – Имей совесть, Одинцов, тебе нынче положено
меня облизывать взглядом, а не эту примадонну в красном. Кто
она?
Женька не в курсе, кто такая Лика. Сестра появилась в моей жизни
внезапно уже после того, как мы разлетелись по жизни в разные
стороны с этой коварной женщиной.
– Новый продавец, – не лгу ни словом. И честно смотрю Женьке в
глаза. Это у нас игра такая – нежные гляделки на публику. Чем
больше, тем лучше. Но только не сегодня: я скоро окосею, наблюдая,
что там творится вокруг Егоровой. Кажется, там какой-то мужик
намертво приклеился.
Это невыносимо. Облизала губы. Ресницами хлопнула. В груди у
меня перевернулось сердце. От злости, конечно. И этого му…жчину
повело – можно брать тёпленьким. Кажется, она ему что-то
предлагает. Судя по внешнему виду – себя на обед и даже на
ужин.
Клиент улыбается и кивает. Она может его сейчас спокойно за
галстук хватать и делать, что угодно. Интересно: он купит то, за
чем в магазин пришёл? Или ему уже всё равно?
– Медведь, очнись! – сжимает мой локоть Женька. Для такой
субтильно-воздушной комплекции у неё необычайно сильные руки,
острый язык, соперничающий с её каблуками, и железная хватка. Мой
бицепс застонал, если бы умел. – Тебя надо лечить, ты же скоро и
окосеешь, и с сердечным приступом загудишь в больницу, если перед
этим не сядешь за убийство в тюрьму.