Там ещё не понятно, кто в чьих побывал, но ладно. Аньке лучше не
перечить. Пусть верит во что хочет. Кто я такая, чтобы развеивать
ложные, но такие красивые мифы?
Как бы там ни было, разговор с подругой меня успокаивает. Я
выхожу из ванной как Афродита из пены морской – обновлённая и
полная сил. Я расстилаю на кровати белоснежное, расшитое лилиями,
новейшее постельное бельё. В конце концов, я его достойна!
И падаю, падаю в это белое совершенство. Раскидываю руки и ноги.
Наслаждаюсь, упиваюсь тишиной и покоем, и засыпаю. Чистая,
обновлённая, невинная, как младенец. Он снится мне – пухлый
розовощёкий малыш, улыбается беззубым ртом, смешно морщит носик. Не
знаю почему, но я точно знаю: он мой, желанный, сладко пахнущий
присыпкой и молоком. Кажется, я успела его взять на руки до того,
как пожарной сиреной заорал будильник.
Точно успела. Я сижу на краю кровати и покачиваюсь, не открывая
глаз. А руки у меня сложены на груди, будто я младенца качаю.
Начинался новый день – прекрасный и неповторимый.
– Ну, Одинцов, погоди, – произношу я вслух угрозу и открываю
глаза. Смеюсь своему отражению в зеркале, когда чищу зубы и
приговариваю:
– Заяц – Волк, Заяц – Волк2
Боевая ничья
Одинцов
– А ты, смотрю, отлично устроился, – поймал меня с поличным уже
через день друг и компаньон, оптимистичный хохотун Жора Егоров.
Да, неплохо. Камеры слежения – очень полезная, но в определённых
условиях – времязатратная штука. Не буду же я объяснять Георгу, что
слежу за его сестрой. У меня тут почти ритуал за пару дней
нарисовался.
Два дня назад, отмывая в собственном кабинете Ликину ядовитую
помаду, я поклялся ей отомстить. И с тех пор не понятно, кто кому
мстит и за что.
На следующий день она приехала на работу в образе почти монашки,
но на такой яркой машине, что не оставляла манёвра для фантазий.
Все, кто видел её на этой праздничной коробочке – язык не
поворачивается её автомобилем назвать – сразу же забывали, зачем
ехали или шли, какие дела по ходу решали.
Образ монашки, кстати, оказался весьма впечатляющим. Лика всё
равно притягивала взгляды. Придраться мне было не к чему, а она
продолжала тянуть на себя внимание, как магнитом.
У неё даже волосы уложены не игривыми локонами, а вполне
скромным пучком, и лишь прядь вместо чёлки как бы намекает, что в
девушке прячется больше, гораздо больше, чем она показывает.