Впрочем, Лену Казарину такое висение даже и утомляло не сильно:
все же восемь лет «космической» подготовки помогали. Да и к
скафандру врачиха давно уже относилась так же, как иные к домашнему
халату: вещь привычная и вполне удобная, хотя в театр в ней идти и
неловко. А вот «гений» явно чувствовал себя очень некомфортно – и,
к удивлению Лены, оказалось, что напарника и в самом деле
большинство населения КИСа звали именно «гений», а чаще – как раз
«эй, ты, как там тебя». И делалось это вовсе не потому, что имя его
было больно сложным: просто таким образом ветераны Института
показывали молодому, что он еще не совсем дорос до полного вливания
в коллектив. Хотя и стремительно к этому идет.
Лишь в заключительные дни тренировок она услышала, как рабочие
все чаще называют напарника «Евгением Алексеевичем» – и поделилась
наблюдением с Кирой:
– Похоже, что КИСовцы признали Женю своим.
– Своим он станет после пары полетов, когда его все просто по
имени звать будут – усмехнулась та. – В Институте традиция такая:
все всех называют по именам. Ну, до уровня начальников секторов –
точно всех, но Женька-то до отдела пока не дорос. Впрочем, это и не
важно, сейчас важнее то, что в понедельник вы отправляетесь на
первую стыковку. Как думаешь, он справится?
– Как в понедельник? у меня же «Орлан» в чистке и заправке давно
нуждается! – персональный Ленин скафандр институт у Центра
подготовки выкупил и именно в нем ей и приходилось
тренироваться.
– Пока летаете – вычистим. А туда – Кира показала пальцем в
потолок – в этом лететь не годится, у него эмблемы не наши.
Полетишь в новом – на заводе-то твои мерки сохранились, сделали
парочку новых скафандров. Так что отправишься не голышом, не
волнуйся.
В том, что Женя с работой справится, Лена и не сомневалась. Ей
самой после трех месяцев «тренировок» в КИСе стало казаться, что в
отряде космонавты просто занимаются активным отдыхом на природе, а
ведь Женя, кроме КИСа, еще успевал и в отряде программу «туриста»
пройти. Не считая тренировок в невесомости – а они хоть и по
полтора часа в день, да отнимали. Вдобавок еще и пилот Корвета
Майоров по часу каждое утро гонял «манекенов» на тренажере. И Женю,
и Лену – но Лена-то на тренажер шла после завтрака, а Женя – после
«невесомости». Вроде бы и не страшно: ну подумаешь, десяток раз
поболтаться в салоне самолета секунд по тридцать. Но Лена-то очень
хорошо помнила, что каждая такая «невесомость» заканчивается чуть
ли не пятикратной перегрузкой…