— Чёрт!
Павел открыл ящик, достал ключ и через стол перебросил его
мне.
— Держи!
Уходя, я услышал глухой стук и новое ругательство — видимо,
пытаясь достать фуражку, Павел хорошенько приложился головой о
столешницу.
В кабинете Фёдора Игнатьевича я опустился на стул, привычным
движением подтянул к себе аппарат цвета слоновой кости и задумался.
Нужно было ещё раз по пунктам проверить план, который я сочинил. А
потом придумать, как уговорить генерала.
План был хорош тем, что никому не вредил, но сразу выводил Катю
из зоны активного внимания её чересчур ретивых сокурсников.
Но привлекать для этого целого генерал-лейтенанта...
И тут меня осенило. Совершенно необязательно тревожить Георгия
Петровича. Есть человек, который куда охотнее сыграет нужную роль,
да ещё и сможет правильно оценить все тонкости возникшей
ситуации.
Я достал из внутреннего кармана записную книжку, пролистал её и
нашёл нужный номер. Снял трубку с аппарата.
— Алло! Владимир Вениаминович? Это Синицын! Здравствуйте!
Всё воскресенье Катя ходила за Трифоном. Казалось, она поставила
себе цель за один день понять все тонкости его работы. Этакий
медицинский практикум экстерном.
Трифон не возражал, только улыбался и подробно рассказывал Кате
— как и почему он поставил тот или другой диагноз. Пятна на коже,
цвет языка, характерная походка или поза, малейшие жалобы — он на
всё обращал внимание. И безошибочно определял, какая болезнь
поселилась в человеке.
Катя внимательно слушала, иногда начинала спорить. Я плохо
понимал, о чём говорят уважаемые доктора и просто любовался Катей.
В горячке спора на её щеках проступал румянец, глаза блестели, и
она делала рубящие жесты правой рукой, словно подчёркивая свои
доводы.
Трифон, невозмутимо улыбаясь, отвечал своими соображениями. И
как-то само собой выходило, что он прав. Да и по лицу Кати я видел,
что она всё больше и больше проникается мастерством Трифона.
А ещё я уловил, что Трифон не только лечит. Нет, он назначал
мази, компрессы и таблетки. Но дело было не только в этом.
Каждого больного он внимательно слушал, вникал даже в те
подробности его жизни, которые, на мой взгляд, никак не относились
к делу. С каждым подолгу разговаривал — вроде бы ни о чём, о
пустяках. Но складывалось впечатление, что Трифон полностью
понимает и поддерживает собеседника.