- Сам глянь. Я не знаю, есть тут что или нет. Еще не успел
посмотреть.
Он с готовностью распахнул урчащий «Минск», засунул голову
внутрь. Скоро раздалось восхищенное:
- Кучеряво живешь!
На столе появился батон колбасы, обычный, ни разу не
благородный, сыр, большая сковорода с котлетами, трехлитровая банка
с маринованными помидорками. Влад от вожделения причмокнул. Добыл
из хлебницы четвертушку черного, метнул на стол тарелки, вилки, нож
и сам уселся на табурет.
- Я слушаю, - сказал он, кроша колбасу на толстенькие кружочки,
- можешь не стесняться.
Меня он просто восхитил. Такая выдержка, такое спокойствие.
Можно подумать, ему каждый день приходилось встречаться с
путешественниками во времени, меняющими тела, как перчатки.
- Ну ты и жук, - сказал я почти с восхищением.
- Я жду! И ты обещал не врать!
Я кивнул и не соврал. Ни разу. Ни словом. Как на исповеди я
рассказал Владу все. Почти все. Не назвал я ему только год из
которого вернулся в прошлое. Почему-то внутри меня была абсолютная
уверенность, что знать ему это ненужно. Впрочем, но он и сам
задавать этот вопрос не стал.
Через час Влад был в курсе того, как погибла моя сестра. Знал о
том, как я чуть не спятил из-за Вики. Другой Вики, не той, что
сейчас переживала за меня у себя дома. Узнал о том, как меня
прокляла мать, о том, как я всю жизнь боролся с чувством вины, да
так и не смог выйти из этого противостояния победителем.
Он изумленно качал головой, когда я рассказывал про первую свою
смерть и возвращение в собственное тело в далекий семьдесят
восьмой. Веря каждому слову, слушал, как я пытался одолеть саму
тьму. Тихо чертыхался от глупостей, что мне удалось наворотить.
Пытался давать советы, хоть в них не было никакой нужды. Кричал: «А
вот я бы…»
Только время не терпит сослагательного наклонения. Никаких «бы»
для него не существует. Что было, то прошло.
Больше всего его поразил мой рассказ о Викиной бабушке, о том,
как давным-давно умершая ведьма назначила меня своим преемником,
как принялась учить во сне.
А еще рассказ о нашей со Славкой смерти, и о том, какую во всем
этом роль сыграл Лев Петрович.
Когда рассказ был окончен, Влад отложил вилку, глянул на пустую
сковороду, смутился:
- Ой, я нечаянно все съел.
- На здоровье.
Я взял кусок хлеба, положил сверху колбасу, прихватил
помидорчик. От волнения, от неоднозначности ситуации у меня тоже
разыгрался аппетит.