Иногда, если младенца чересчур оберегали, болезнь задерживалась
на несколько лет. Чем старше был ребенок, тем легче он переносил
эту заразу и тем быстрее выздоравливал. А потом никогда больше не
болел. Никогда и ничем, он уже умел защищать свою жизнь магией.
Борис же никогда не слышал, чтобы кто-то заболевал младенческой
горячкой уже взрослым, но решил, что дядя чересчур холил
единственную племянницу и смог уберечь ее аж до восемнадцати
лет.
Уже к вечеру я уже должна была чувствовать себя лучше, поэтому
Борис не стал задерживаться в городе и отправился в путь.
Пресветлый князь повелел покинуть Пределы Жизни как можно быстрее,
и мой муж не хотел вызывать недовольство повелителя. После того,
что он сделал, это было бы неразумно.
Вот только лучше мне не стало. Наоборот. В первый раз я ушла в
тот же вечер вместе с солнцем.
Случилось это прямо посреди леса. Слишком далеко от города,
чтобы можно было успеть вернуться в город, где светлые мнишки могли
бы воскресить меня.
И Борис не придумал ничего лучше, чем самому отогнать от меня
смерть. Мой муж оказался князем Тьмы, одним из самых сильных
некромантов Павлонии. И как некроманту ему было категорически
запрещено воздействовать на живых людей. Или потенциально живых, то
есть тех, которых могли воскресить маги жизни, те самые светлые
мнишки.
И теперь нам обоим нельзя было попадаться на глаза светлым. Они
сразу догадались бы о том, то случилось. И нас обоих не ожидало
ничего хорошего. Бориса казнили бы за нарушение самого главного
правила некромантии, а меня назвали бы нежитью и уничтожили.
И мой муж велел вести обоз в обход города, чтобы нас никто не
увидел. Через несколько дней эманации Тьмы рассеялись бы, и никто
бы ничего не узнал. Если бы не одно но... Я снова ушла на
закате.
И так продолжалось около месяца. Я никак не могла пережить
момент смены дня и ночи, и Борис каждый раз отгонял от меня смерть,
заставляя жить. Он давно понял, что что-то не так, но уже ничего не
мог поделать. Обоз продолжал двигаться к Пределам, избегая не
только городов, но и вообще каких-либо поселений.
А потом у меня получилось остаться живой после захода солнца. И
на следующее утро, я впервые открыла глаза. Борис был так рад. Я
помню, как он улыбался. Постепенно я стала умирать все реже и
реже... Но все равно, ему приходилось слишком часто применять свою
силу.