Правительство его поддержало,
предложив считать подземелья национальным богатством и обеспечить к
ним доступ населения. Вот только выдвинуло целый ряд условий и
ограничений. Народ, к этому времени уже порядком уставший от
волнений и митингов, вдохновился праведными речами, и всё быстро
затихло.
Я слушал Сашкин рассказ и
окидывал друзей пьяным взглядом, стараясь запомнить их здоровыми и
весёлыми. Жизнь моя в последнее время не сахар, и дальше всё
грозилось стать только хуже. Так что такие моменты я старался
ценить и запоминать. Ребята, кстати, прилично раскачались за моё
отсутствие, Артём взял сорок второй уровень, а Саня — тридцать
девятый.
Отец находился на шестьдесят
четвёртом, и по сравнению с ними был сущим монстром. Его, кстати, и
вправду очень заинтересовала Оршала, он даже робко попросил с ней
пообщаться, но мы решили и это отложить до завтра.
Сидели долго, ближе к трём
Саня откупорил последнюю бутылку и с самым серьёзным видом поведал
нам о важности стратегического запаса, после чего протянул мне
авоську и предложил слетать «по-бырому». Отец, прилично уставший к
этому времени, закрыл входную дверь от греха и пошёл спать. На
возмущённый возглас Санька о том, что настоящие мужчины всегда идут
в окно, он никак не отреагировал.
Разошлись под вечер.
Расстались на том, что неплохо бы сходить вместе в подземелье, но
конкретную дату так и не назначили. Я оккупировал диван в гостиной,
так как мой был доверху нагружен всяким хламом, листал планшет и
смотрел новости. Ночью отец встал на водопой, и по его виду я
понял, что он морально готовится к серьёзному разговору.
Настало время определяться с
дальнейшими действиями. Отсиживаться дома я не собирался — меня
ждали Ящеры и подземелья. Из головы всё никак не выходили
жертвоприношения, я понимал, что многое могу сейчас
сделать.
Оршала к нашей попойке
отнеслась снисходительно. Но решила вспомнить генеральское прошлое,
потребовав собрать сведения по вылазкам Ящеров, их уровню и
количеству жертв. Так что я попутно прочёсывал интернет в поисках
подходящих материалов.
Часа через четыре проснулась
семья. Лена заботливо сняла всем похмелье. Я к этому времени
чувствовал себя прекрасно и от лечения отказался.
Вскоре подошёл отец, сказал,
что готов к разговору и уселся рядышком с любимым блокнотом. За ним
подошли и мать с сестрой.