— Что собачка потянула в кусты хозяйку, где лежало
лакомство.
— Так, может, это кто-то его выбросил? — предположил
Погодин.
— Федя, этот шмат совсем недавно был свежим. По нему видно.
Какой дурак будет мясо нормальное выбрасывать? Да еще на детской
площадке?
Спорить никто не стал.
— А какая порода у собачки потерпевшей?
— Да я не разбираюсь, — пожал плечами Вахрамеев. — Небольшая
такая, шерсть волнистая, уши лопухами висят.
— Все ясно. Спаниель. Охотничья порода, нюх отличный и по кустам
любит шмыгать.
— Получается, Ларину караулили… - задумчиво пробормотал
Вахрамеев. — Плохо дело.
— Почему?
— Есть у нас еще три нераскрытых убийства. За последний год. Где
женщин зарезали. Была у меня мысль в одно дело все объединить, но
прокуратура общие признаки не усмотрела. Дескать, общего в
преступлениях лишь то, что орудие убийства — нож. Но если женщин
кто-то кромсает, это что получается? Маньяк у нас завелся?
— У вас еще, говорят, адвоката прирезали, — напомнил я.
— Да, но там есть подозреваемый. Электромонтер Гришка. Сосед
его. Он с ним постоянно собачился. И по пьянке повздорил и пришил.
Только непонятно, зачем адвокату живот вспорол. В сердце сперва
ударил, а потом брюхо порезал.
— Как порезал? — сердце мое екнуло. — Покажи, в каком месте.
— На себе не буду, — суеверно проговорил Вахрамеев.
Тьфу ты, бывалый, вроде, мужик, и такой ерундой мается.
— Твою мать, Сережа, на мне тогда покажи.
— Да ты что так раззадорился, Андрей Григорьевич, — недоумевал
сыскарь. — Ну вот так поперек живота ножом чиркнул. Аккурат ниже
пупка.
— Товарищи, — окликнул присутствующих судмедэксперт. — Я
закончил. Причина смерти — множественные колото-резаные ранения.
Это, конечно, сразу понятно. Большинство из них смертельны.
Нанесены хаотично. Из общей картины лишь выбивается вот этот разрез
на животе, который нанесен отточенным лезвием, аккуратно и не
спеша.
Я подошел ближе к телу и похолодел. Под задранной футболкой чуть
ниже пупка живот жертвы перечеркивала поперек линейная рана.
Япона-матрёна! Ровная черта, совсем как у Дицони…