Так, кого я уже знаю? Ясона, понятное
дело. Капитан ходит по палубе, перемещаясь от носа к корме и
обратно, иногда присаживаясь на свободное место. Суровый старик у
руля — кормщик Тифий. Говорят, он много лет провел в плену у
финикийцев и в Элладе едва ли не единственный, кто умеет направлять
движение кораблей. На носу Лаэрт, с которым я успел и подраться и
помириться. Лаэрт среди нас самый глазастый, поэтому поставлен
впередсмотрящим.
Весла я уже посчитал — ровно сорок,
но гребцов побольше. Кое-кто на скамье один, а кое-кто парой, как
мы с Гиласом.
Справа, по противоположному борту,
напротив Геракла сидят братья Кастор и Поллукс, именуемые
Диоскурами. Оба одинаковые, как и Бореады. Кто из них кто, покамест
не понял, но вроде бы, дети Зевса и, стало быть, приходятся Гераклу
сводными братьями. Или у Диоскуров только один сын бога, а у
второго отец земной?
Слева, напротив нас с Гиласом,
разместилась Аталанта, за ней Тесей. За сыном Посейдона гребут
одним веслом Автолик с Орфеем. Ну, в основном, трудится Автолик,
потому что Орфей бегает туда-сюда, перенося кифару и свой голос
сообразно дуновениям ветра. Остальных парней я пока не знаю. Разве
что, затылком чувствую чьи-то пронзающие ненавидящие взгляды.
Скосив глаза, убедился — да, прямо за мной сидят два Бореада, что
буравят глазами, а потом Асклепий. Ладно, если сыновья ветра
провертят дырку в моем затылке, то авось целитель меня и излечит.
Еще где-то Пелий, но его не видно. Остальных ребят я не знаю, а
крутить головой и расспрашивать Гиласа — вроде и неудобно.
Мне и хотелось побыстрее тронуться с
места, но было грустно. И надо бы кого-то знающего спросить — что
символизирует янтарь с насекомым внутри?
[1]
Феокрит. На смерть Адониса.
Мы с
Аталантой переживали из-за сошедших на берег. Отвлечься бы, но не
получалось. Даже разговор не шел. Воительница нервно расхаживала
туда-сюда, измеряя кораблик от носа до кормы, а я до боли в глазах
вглядывался в берег, ожидая возвращения друзей. Один только
кормщик, как держал руку на огромном весле, служившем рулем, так и
продолжал ее держать, хотя надобности-то в этом не было. Не то у
Тифия нервы стальные, не то это просто его форма существования —
оставаться на месте, что бы вокруг не происходило.
Я не
сомневался, что победа осталась за нами, а иначе на судно уже
хлынула бы волна дикарей, которую нам втроем ни за что бы не
удержать. Скорее всего, аргонавты добивают врага, а то уже и
собирают трофеи. Подумалось — как легко меняется человек. По сути,
то что мы сейчас делаем, называется «пиратским набегом на
побережье». Мне никогда не нравились ни финикийцы, ни викинги,
потому что они грабили простых людей, а вот сейчас мои симпатии на
стороне грабителей, потому что они свои, а жители прибрежной
деревушки — простые рыбаки, вдруг оказались врагами. Кого, кстати,
мы грабим? По моим расчетам, здесь уже должна быть Болгария, стало
быть, «братушек»? Хотя, какие в двенадцатом веке до нашей эры
братья-славяне? Предки современных болгар придут сюда через тысячу
с лишним лет, а пока все мы (я имею в виду славян), теснимся где-то
между Балтийским морем и Днепром или между Черным и Каспийским.
Гипотез много, но единой версии нет.