Я не стал долго молчать или бездействовать. Всё-таки за окном
уже начинало светать. Пора было взять себя в руки и выйти на новую
планету, чтобы осмотреться. Сомневаюсь, что сумею долго пробыть
снаружи… С другой стороны, в капсуле становилось всё холоднее и
холоднее. Так что она не могла надолго защитить меня от
замерзания.
Поднявшись, я подошёл к двери и строго себе приказал:
- Давай, Ваня! Соберись… Соберись… Ты мужик, а не тряпка! А там
ничего страшного. Всего лишь холодно-о-о-о…
Последнее «о-о-о» напоминало, скорее, горький мужицкий плач, а
не мотивационную речь. Я даже отступил от двери на шаг: ишь,
подействовало!..
- Нет, я могу… Могу… – повторил я.
А затем решительно направился в другую сторону: обратно к
столу.
После чего взял себя в руки и повернулся на 180 градусов… А
потом ещё на 180 градусов…
Отвесив себе пощёчину, я остановился к двери боком: вроде как
решился.
Тряпка… Неженка… Трус… Давай, Ваня! Дверь открыл, выскочил,
дверь закрыл… Замёрз… Дверь открыл, вернулся, дверь закрыл… Да,
блин! Тело! Иди к двери!..
Тело нехотя послушалось. Я приложил руку к сканеру. После чего в
стене раздался щелчок, и белая дверь на белом проявилась куда
заметнее. А из тонких щёлочек явственно потянуло холодком. На белой
поверхности, как из ниоткуда, технологично выросла ручка. Я
схватился за неё и подёргал, сдвинув дверь в сторону…
А затем торопливо выскочил наружу и закрыл вход в своё
убежище.
Я сделал это так быстро, что просто не успел ни испугаться, ни
засомневаться. Мне надо было сохранить внутри капсулы остатки
тепла. И поэтому оглядываться я начал уже тогда, когда ноги
коснулись холодной и мокрой земли.
Моя капсула имела номер ЗЕМ-РУ-114-52. Он был написан прямо над
дверью. Как и на соседних капсулах. Моим соседями оказались
«114-51» и «114-53», а первые две группы символов у нас никак не
различались.
Ногам было холодно. Я сделал несколько шагов вперёд, стараясь
как можно меньше касаться земли: то пяткой, то носком, то боком
ступни. Хотя, если честно, особого эффекта этот подход не давал:
обещанный ноль заставлял дрожать не хуже, чем февральские
морозы.
Капсулы стояли на склоне горы. С одной стороны склон был пологим
и уходил вниз. Вокруг хватало камней, но и какая-никакая зелень
здесь имелась: трава и кусты. А ниже по склону начинались заросли
чего-то более высокого. Что там СИПИН говорил? Изумительное и
живописное плоскогорье? Ну да, надо меньше верить этому
болтуну…