— А почему они серые? Кто-то забыл им выделить краску поярче? —
искренне не понимает Сашка.
— Тогда это были бы не голуби, а попугаи, — смеюсь и отламываю
хлебный мякиш покрупнее. — А вообще они очень красивые, особенно
белые, — в этот момент понимаю, что все-таки не сдерживаюсь и
затрагиваю болезненные воспоминания о том дне, когда мы с Яном
расписались.
Шикарной свадьбы не было. Ни тебе белоснежного платья, ни машин,
ни гостей. Я попросила именно так. Ян настаивал на традиционном
варианте торжества. Только тогда мне показалось это неправильным. Я
посчитала, что не совсем дотягиваю до уровня их общества, и
предпочла, как страус, зарыться с головой в песок. А зря!
Ян
— Ваш кофе, — ставит на стол серебряный поднос официантка с
двойным американо, а я невольно тяну аромат ноздрями и прикрываю на
секунду глаза. Воспоминания услужливо подкидывают самые болезненные
обрывочные фрагменты подсознания. Где я учу варить кофе по-турецки
ту, которая растоптала душу и предала, перечеркнув все хорошее, что
между нами было, уничтожив будущее.
— Спасибо, — выдаю сухо слова благодарности в спину уходящей
девушке, а затем перевожу взгляд на Женьку, друга детства. — Как же
тебя так угораздило? — оценивающим взглядом скольжу по разбитой
физиономии товарища и его сломанной руке.
— Любовь, — наиглупейший ответ получаю на свой вполне серьезный
вопрос.
— Суриков, ты меня за кого принимаешь?
— Ян, тут навалилось все разом, — юлит и опускает взгляд в стол
друг. — Я Трусовцу задолжал.
Чувствую, как давлюсь напитком, и начинаю закашливаться.
— Льву Федоровичу? Я не ослышался?
Ну мало ли на белом свете однофамильцев! Почему сразу известный
в определенных кругах Трусовец? Хочется верить, что Женька при
мозгах и совсем не идиот.
— Он, — печально отвечает товарищ.
Идиот.
— Сколько?
Теперь понимаю, что наша встреча состоялась не просто так,
Женька пропадал периодами, а потом появлялся внезапно и снова
отчаливал в свою настоящую реальность. А я не мог игнорировать его,
особенно после того, как он подогнал отличного реабилитолога и
остеопата. Эти два специалиста поставили меня на ноги, а Женька
суетился и был моими руками и ногами в тот момент, когда у меня,
кроме головы, больше ничего не функционировало.
— Много, — друг подтягивает мой телефон пальцами, торчащими
из-под гипса. — Сними блокировку.