— Саш, у вас сегодня физкультура, — смотрю дневное расписание и
машинально наставляю ребенка на новый день. Еще немного сонный, мой
Заяц привычно тянется к пакету с формой и выдвигает нижний ящик,
забирая из него чешки.
— Людмила Васильевна будет ругаться, — тянет сын, старательно
втискивая свою широкую ножку в узкую обувь. — Она просила купить
другие чешки, все время пятка задирается.
Изучаю меню и стыдливо отворачиваюсь. Точно! Сашка в прошлый
четверг что-то такое говорил, а я снова за своей работой пропустила
мимо ушей.
— Доброе утро, дети, — бахает до неприличия знакомый голос мамы
Петьки.
Женщина делает вид, что меня не замечает, отворачивает лицо и
заинтересованным взглядом посматривает в группу.
Я продолжаю стоять и недоумевать, как можно быть такой
ехидной.
Подумаешь, дети поругались! С кем не бывает?
Я склоняюсь к сыну и целую своим фирменным чмоком в лоб. Сейчас
Сашка морщит нос и, высовывая язык, проговаривает:
— Фу, мам, здесь же девочки и друзья.
Стесняется. Интересно, что будет когда ему стукнет
четырнадцать?
— Вечером поговорим, — провожу ладонью по его волосам и
улыбаюсь.
Саша убегает в группу, а стою и продолжаю смотреть на закрытую
дверь. Странное ощущение, когда этих дверей не одна, а много, когда
они ведут не в группу детского сада, а в прошлое, о котором даже
просто думать страшно. Ведь если бы я поддалась на угрозы Ильиной,
сейчас бы мне некого было вести в детский сад.
«Не будь дурой, ты не имеешь никаких прав. Ян свободен от тебя и
твоего влияния».
Мать Яна умела делать больно, но когда пустое сотрясание воздуха
перерастало в угрозу, становилось довольно жутко.
После больницы я оказалась на улице. В доме Стембольских мне
были больше не рады. Водитель их семьи привез мои вещи, собранные в
небольшой чемодан. Внутри к моему небольшому гардеробу прилагалась
лишь безымянная записка: «Ушла с тем же, с чем пришла. Остальное
отправлено на мусорку».
Боль глухим стуком отдается в сердце при одном лишь воспоминании
об этом времени. Сегодня мне необходимо сдать срочный заказ, клиент
нетерпелив и очень настойчив, дедлайн установлен на два часа дня.
Поэтому пора выдвигаться в сторону дома.
Покидаю группу, не прощаясь. Мама Петьки весьма красноречиво
дала понять, что не желает со мной никакого общения. Ну что же, и я
себя не на помойке нашла, поэтому молча захлопываю ящик сына и
выхожу на улицу.