Я долго и мучительно старалась забыть о нас. Просто жила, утопая
в повседневных делах и заботах о ребенке, и только стоило вот так
почувствовать его, своего бывшего, будто сорвало все возможные
ручники и предохранители.
Наш первый секс произошел спонтанно, на сильной страсти и
эмоциях, любовь случилась гораздо позже.
Сама не знаю почему, но действую спонтанно. Я так давно не
чувствовала ласки. Пальцами ног упираюсь в ванну и руками начинаю
блуждать по телу. Легкие волны воды расползаются в стороны, а с губ
срывается едва слышный стон. Я вспоминаю Яна, и мне бы плакать и
ненавидеть его, но тело в томлении замирает и ждет разрядки.
Всплеск и тихая паника. Легкий вздох и крутое напряжение,
закручивающееся по спирали.
Вдох-выдох, и я усиливаю ощущения, наращивая темп. Подсознание
кричит: нет! Внезапная и резкая пульсация бьет от кончиков пальцев
до макушки, и я, обмякшая и расслабленная, позволяю уйти себе под
воду с головой. Невыносимая боль от одиночества наполняет мое
сердце. Без любимого, без опоры трудно быть собой и смотреть на
этот мир широко раскрытыми глазами. Ненавижу себя за слабость!
Плачу навзрыд. Иначе просто умру от распирающей ненависти к
себе.
Вылезаю из ванны и вытираюсь. Бросаю мимолетный взгляд на
телефон и замираю. Голос Яна мне не чудится.
— Рина… ты меня слышишь? — глухой, едва слышный вопрос
озвучивается из динамика сиплым с хрипотцой баритоном.
Это что же получается, Ян все это время был на связи?
Ругаю себя за невнимательность и трясущимися руками прикладываю
телефон к уху:
— Как давно ты ждешь?
Хочется услышать в ответ, что совсем недавно, и я просто сейчас
каким-то образом затронула блокировку на экране, случайно или,
возможно, голосом набрала его сама.
Тщетно. В ответ летит именно то, чего я опасалась:
— С момента, как зашумела вода… — затем он молчит, как будто
набирается храбрости перед опасным прыжком. — Мне не показалось же,
я слышал свое имя, когда ты?..
Оправдываться глупо и бесполезно. Все люди взрослые, но
почему-то очень хочется уйти в несознанку, а еще лучше
Стембольского выставить в неприглядном свете, указать на его пошлые
домыслы.
Ян
Виталий подхватывает дочек руками и на весу аккуратно закидывает
их на ротанговые кресла с мягкими подушками.
— Папа, папа, — девочки хором смеются и с обожанием смотрят на
Утесова. — А у нас новый гость, — на заговорщицкий шепот переходит
Вера.