Сосед. Запретил доктор целовать детей – зараза. И чтоб отдельно жили… Разве ж я могу?.. Вот я ее гоняю от себя – она по двору бегает… А маленький всегда со мной… Как умерла мать, он все со мной… И когда работаю, и вот когда ухожу… Работаешь, а он подле, в корзине спит… Ну конечно, не целуешь… А другой раз не вытерпишь и – в ножку… Дитя ведь, мое ведь дитя… Кровь моя!.. И еще, может быть, только месяц какой-нибудь жить мне и видеть его… (Кашляет.)
Самсон. Не может это быть, чтобы жизнь всегда оставалась такой проклятой, такой невыносимой! Все вверх дном должно пойти. Все перевернуть надо!
Меер. А кто сможет это?.. А кто это сделает?
Сосед. Я зашел… я хотел видеть вашего Мануса.
Леа (быстро поднимает голову, стонет). Ой, горько мне…
Сосед. Слыхал, что уезжает он… Хотел проститься.
Леа. Хочет проститься… Все хотят с ним проститься…
Меер. Что ж, это понятно… Вот Шойлек ведет свою тетку, верно, и она проститься пришла.
Входит босоногий оборвыш-мальчик. Опираясь на его плечо одной рукой, а другой опираясь на высокую палку, входит слепая.
Слепая. Есть тут кто-нибудь? Здравствуйте… Вы здесь, Леа?
Леа. Ой, боже мой! Ой, господи боже мой!..
Слепая. Стонете, Леа?.. Что ж, оно так: стон – наш хлеб. Все мы стонем. И вся наша жизнь – один стон. Один кровавый стон.
Меер. Ну чего еще вы пришли гвозди в сердце вколачивать!
Слепая. Не я вколачиваю их, жизнь вколачивает… Это, кажется, вы, Меер?.. И сколько вколотила она их, что больше уж и места нет.
Сосед. Деточки мои… птичечки мои…
Слепая. Пока была я зрячей – жизнь как будто манила… Все же я целый человек была. Теперь только лохмотья остались…
Сосед. И душа для страдания.
Берл. И рот, чтобы есть.
Слепая. Правда, объедаю детей… И все голодны.
Шейва. В двадцать три года ослепнуть – это таки большое несчастье. Но только в вашей слепоте вы сами виноваты, дай нам бог так здоровья. Знали, что ртуть вредит, – надо было бросить фабрику.
Самсон. Вы, Шейва, всегда умнее всех скажете.
Слепая. Когда ж нужда, когда восьмеро детей у сестры!.. А у мужа ее во время погрома громилы обе руки отрубили. Если бы я не работала, всем с голоду надо было бы умереть… Полоскала я глаза, примочки на ночь клала… на молодость надеялась… Не помогло… Глаза вытекли…
Самсон. Когда станешь присматриваться к этому океану страданий, то чувствуешь, как дрожит мозг… Где правда? Где справедливость?